— Неплохо говорил, не правда ли? — спросил Брегадзе Берзина.
— Да, неплохо, но...
— Что?
— Нельзя было понять, то ли он был разъярен вместе с толпой, желавшей содрать шкуру с лошади, то ли, озверев, сам был готов задушить толпу.
— Ты, конечно, веришь во второе,— улыбнулся Брегадзе.
— Да, ибо это правдоподобнее,— ответил Берзин.
Гости начали расходиться. В стороне от дороги было клеверное поле.
— Кто найдет четырехлистник? — спросил кто-то.
Все начали искать. Тамаз тоже стал искать. Долго никому не удавалось найти четырехлистник. Наконец неожиданно для всех появился Берзин с четырехлистником в руке и передал его Нате с галантным поклоном Ната была удивлена, однако взяла листок и прикрепила его себе на грудь. Тамаз видел это и прикусил губу.
Оставшись с Натой наедине, он молча снял с ее груди четырехлистник. Ната смотрела, как он один за другим обрывал лепестки и разбрасывал их. Она испугалась, но, как и Тамаз, молчала.
ЗДЕСЬ НИКТО НЕ ЗАСТРАХОВАН
Берзин руководил отделом культуры Закавказья. В круг его полномочий входил надзор за литературой, кино и театром. Везде и во всем должна была неукоснительно проводиться марксистская линия в ленинской трактовке. Эта задача была не из легких. Трудность проведения этой линии усугублялась своеобразием Закавказья, московские подходы и масштабы здесь не всегда удавалось применить, тем более что и само Закавказье нельзя было рассматривать как нечто единое целое, ибо Грузия сильно отличается от Армении, а последняя — от Азербайджана. Каждая из этих трех наций требовала к себе особого подхода, и Берзин понимал это. Осторожно, на ощупь изучал он все, что было для него внове, пытаясь осмыслить своеобразие каждого народа. Живой человек представлял для него нечто большее, чем какая-нибудь схема, и он всегда старался вступить в непосредственный контакт с каждым индивидуумом, с которым ему приходилось иметь дело. Этим он резко отличался от подавляющего большинства коммунистов. Пиршество в Коджори также не прошло для него бесследно — здесь он научился понимать многое из того, что составляло природу грузина. Немаловажным был и тот факт, что здесь он познакомился с Натой, заметно смутившей его дух.
В материалистическом кредо Берзина женщине отводилось место, определяемое физиологией. Не более. В данном же случае — Берзину пришлось констатировать не без раздражения — женщина оказалась для него нечто большим. Не проявил ли он на сей раз слабость, не угодил ли в романтическую сеть? Конечно же нет. Разве могло такое несчастье случиться с материалистом Берзиным? На его пересохших губах мелькнуло подобие улыбки. Однако эта улыбка не повторилась, когда он — уже в Тбилиси — снова встретил Нату. Эту женщину, как показалось ему, окружала какая-то особая атмосфера, которую Берзин вдыхал, точно потревоженный зверь. Ему хотелось чаще видеть ее. Однако связь известного коммуниста с простой машинисткой могла привлечь внимание, а этого Берзину хотелось избежать. Он решил поэтому отдаться воле слепого случая. Берзин несколько раз встречал Нату в театре, когда выходил из правительственной ложи в фойе. При первой встрече он лишь поклонился ей, встретив же во второй раз, заговорил. Эта женщина напоминала вспугнутую птицу — взгляд Берзина пугал, подавлял ее. Ни при первой, ни при второй встрече Нате не показалось, что Берзин был хоть сколько-нибудь смущен. Третья встреча уже длилась четверть часа. Это насторожило ее. Волей-неволей они заговорили о его новой книге. Берзин спросил ее:
— Вы читали мою книгу?
— Еще нет.
— Может быть, у вас нет ее?
— У меня нет вашей книги.
— Тогда позвольте презентовать вам ее.
— Я была бы вам очень благодарна.
— Когда я смогу занести ее вам?
Ната оторопела от неожиданности.
— Пожалуйста не беспокойтесь! — ответила она, смутившись.
— Я нисколько не беспокоюсь
Ната была застигнута врасплох Отказываться было поздно.
— Если это вас устраивает, послезавтра вечером,— сказала она неохотно.
— Прекрасно! — ответил Берзин и записал ее адрес.
Эти два предшествовавших визиту Берзина дня Ната чувствовала себя подавленной, как никогда. Она не могла понять, почему не отказала ему во встрече. Неужели этот каменный человек обладал такой силой? Ната была женщиной, что называется, не первой молодости: 27 лет, вдова. Ей уже многое довелось пережить, но еще ни разу не приходилось встречаться с такой неодолимой силой. Сила Тамаза смягчалась его душевным теплом, от силы же Берзина веяло холодом. Ната досадовала на себя. Хорошо еще, что Тамаза не было сейчас в Тбилиси. Он был командирован в Москву с киносценариями. Разлука придала ей мужества. Что-то ободрило Нату: история с листком клевера. Почему Тамаз отобрал тогда у нее четырехлистник, разорвал и развеял его? Как могло это произойти с Тамазом, с сильным, уверенным в себе мужчиной? Может, он ревновал ее? Тогда это неприятно задело Нату. Теперь же она непроизвольно разжигала в себе это чувство.