Было время перерыва. Тамаз направился во двор. На ходу он взглянул на последний номер стенной газеты. Стенная газета — это как бы дублер тайного стола. Вместо анонимов здесь работают псевдонимы. Стенная газета собирает сведения не для того, чтобы держать их в тайне, а для того, чтобы сделать их предметом гласности. Она, так сказать, выставляет напоказ социальные непристойности. Здесь все обнажается: иногда наполовину, иногда скрыто, иногда намеками. В стенной газете часто помещаются карикатуры. Тайный стол следит за всеми скрыто, невидимо. С помощью же стенной газеты можно следить друг за другом открыто. И в том,, и в другом случае уничтожается интимное. Обезбоживание мира и устранение мира внутреннего — суть одно и то же. Тайный стол и стенная газета окружают этот мир с двух сторон. И делают они это весьма искусно. Тамаз остановился и начал читать «Совещание» — так была озаглавлена одна из заметок последнего номера. Он обратил внимание на следующую фразу: «Предоставим лунатикам решать проблему вечной любви и прочие романтические бредни. Пролетариат не нуждается в лунатиках. Было бы очень хорошо, если бы такое сознание нашло достойное отражение и в нашей литературе». Тамаз почувствовал, как кровь ударила ему в голову: автор заметки явно имел в виду его, Тамаза, ибо неделю тому назад он кэк раз беседовал с одним своим знакомым на эту тему. Правда, это произошло в личной беседе... но ведь личное теперь уже не существовало.
Тамаз вышел во двор. Он чувствовал себя раненым волком, загнанным в загон. Майское солнце расточало свои лучк Оно не знало ни тайного стола — у него была своя тайна,— ни стенной газеты ибо обнажает она себя по-своему. Тамаз услышал шум реки. Это отвлекло немного от своих мыслей. Он подошел к дереву, ища в тени защиты от палящих лучей солнца. Сквозь листву увидел, солнце. На мгновение показалось, будто его тело само вошло в солнце. Тамаз почувствовал себя вдруг наполненным силой и радостью. Он вернулся обратно. Шаги его обрели уверенность, и он уже не походил на раненого волка. И тут услышал какой-то шум и крики. По двору неслась необъезженная лошадь, перед которой в страхе расступалась толпа. Раздавались крики: «Осторожно! Она понесла!» Кучер пытался поймать беглянку. Она, по-видимому, вырвалась из упряжки. Тамаз бросился навстречу лошади, грузный, медлительный человек вмиг преобразился. Благо на земле валялась веревка, Тамаз схватил ее и с молниеносной быстротой сделал из нее лассо. Лошадь как раз в это время мчалась на него, но, завидев человека, прянула в сторону. Тамаз побежал за ней и ловко накинул лассо на шею лошади. Животное резко повернуло обратно. Тамаз не отпускал веревку, и лошадь поволокла его. «Она потащит тебя! Отпусти веревку!»—крикнул кто-то из толпы. Теперь лошадь бежала прямо на невысокое дерево. Тамаз успел несколько раз обмотать веревку вокруг него. Взмыленное, дрожащее животное наконец было поймано. Тамаз крепко прижимал веревку к стволу дерева. Толпа с криками «Браво!» обступила его. Около Тамаза оказался и тот новообращенный коммунист, цитировавший во время дискуссии Ленина. Он неподвижно уставился на Тамаза, ибо такого дикого и сильного человека он не встречал на своем веку. Ему казалось, что человек этот своей могучей силой вот-вот погубит дерево.