«Ах, — сказал Снай бин Вазир, широко улыбаясь, — лорд Александр Хоук».
Хоук слегка поклонился в пояс. «Господин бин Вазир. Прошло много времени».
«Действительно. Я видел ваш самолет. Интересный подход. Я думаю, вы здесь ради своего друга мистера Келли».
«Да, на самом деле так и есть. Он еще жив?»
«В настоящее время.»
«Где он? Я хотел бы поздороваться».
«К сожалению, в данный момент он задержан. Однако, если вы переживете небольшое развлечение, которое я устроил, я провожу вас в его апартаменты».
«Матч по сумо?»
«Вы не потеряли своей острой наблюдательности, лорд Хоук».
«Никогда. Кто побеждает?»
«Прямо сейчас, Хиро. Лысый парень. Но Като грозен. Он все еще может победить. Ты сразишься с победителем этого поединка. Если ты выживешь, ты удостоишься чести сразиться со мной».
— Сомнительная честь. Однако, если вы настаиваете…
Снай бин Вазир хлопнул в ладоши, и еще два гиганта сумо, наблюдавшие за происходящим поединком, подошли к нему, низко поклонившись.
«Этот человек будет соревноваться», — сказал он двум огромным японцам. «Один из вас, заберите его и проследите, чтобы он был соответствующим образом подготовлен».
«Я сделаю это, сир», — сказал один, выходя вперед.
— Хорошо. Иди с ним, — сказал бин Вазир Хоуку и снова посмотрел на происходящее в дохё.
«Сюда», — сказал сумоист.
Хоук последовал за мужчиной через богато вышитые драпировки в дальнем правом углу ринга. Они вошли в спартанскую комнату, густо пахнущую сандаловым деревом, облицовывающим стены. Сумоист сел на скамейку и жестом пригласил Хоука присоединиться к нему.
— Вы знаете технику сумо, Соколиный Глаз-сан? — спросил он Хоука.
«Не совсем», — ответил Хоук.
Глава пятьдесят шестая
«Христос», — сказал себе Хоук. Прошло ТРИДЦАТЬ ДВЕ МИНУТЫ до того, как B-52 открыли двери бомболюков. Бомбы прочь.
«Келли жива?» — сказал Хоук сумоисту. — Вот откуда у тебя прозвище Соколиный Глаз?
Сумоист кивнул. «Да. Он храбрый человек».
«Ты знаешь мое имя. Я не знаю твоего».
«Я Ичи-сан».
— Сделай это быстро, Ичи-сан, — сказал Хоук, снимая балаклаву. «Я быстро учусь в очень плотном графике».
«Хорошо. Ты будешь сражаться с Хиро. Като больше не заботится о победе. Чтобы победить, ты должен заставить Хиро выйти из круга. Или заставить какую-то часть его тела, кроме ступней, коснуться глины. Второй вариант — тем более вероятно. Хорошо?
«Хорошо. Почему ты это делаешь?»
«Я собираюсь убить пашу и сбежать из его тюрьмы. Вы пришли помочь. Таково время небес. Теперь, пожалуйста, обратите самое пристальное внимание».
Сумоист встал, чтобы продемонстрировать свой урок.
«Хиро будет недооценивать тебя. Это ключевой момент. Не показывай ему никаких эмоций. У тебя будет только один шанс. Никогда не своди глаз с Хиро. Прими эту стойку, сикири, положив кулаки на линию в глине».
Хоук поднялся и скопировал приседающую стойку Ичи.
«Так?»
«Кулаки дальше в стороны. Ноги тоже. Хорошо. Теперь сделай глубокий вдох. Убедитесь, что он глубокий, потому что ты получишь только один. Если возьмешь другой, ты потеряешь силы. Ты готов?»
«Я не знаю.»
«Ты узнаешь. Когда будешь готов, взорвись. Это называется тачи-ай. Если ты ударишь его сюда, и именно сюда, ты сбьешь его с ног. Все кончено».
«А если нет?»
«Все еще закончилось».
«Я понимаю что ты имеешь ввиду.»
«А теперь взорвись».
Хоук так и сделал, с огромной силой ударив мужчину в грудину. С таким же успехом он мог бы удариться о гранитный памятник.
— Ну, это не сработает, — сказал Хоук, поднимаясь.
«Не против меня, Соколиный Глаз-сан. Я непоколебим».
«Тогда я рад, что мы в одной команде», — сказал Хоук, взглянув на часы. «Может, пойдем к Хиро? Мне нужно успеть на самолет».
Хоук вошел в додзё, ни разу не отводя глаз от Хиро. Он просто не мог поверить в размеры своего противника. Он весил даже Ичи, вероятно, веся более пятисот фунтов. Хиро напряг мышцы и топнул ногой. Хоук последовал его примеру, слишком сосредоточившись на том, что он должен сделать, чтобы чувствовать себя смешным. Он пытался представить своего противника небольшим предметом, которого просто отталкивают в сторону, и нашел это трудным подвигом воображения.
Он подошел к своей линии в дохё, неумолимо глядя на другого мужчину. Мужчина присел на корточки, приняв сикири, поддерживая свой вес на кулаках. Хоук почувствовал странное спокойствие, вызванное, вне всякого сомнения, безмятежной уверенностью Ичи в исходе дела. Он тоже наклонился и положил кулаки на линию, глубоко вдыхая при этом.