— Да, госпожа, — поправилась Элизабет.
— Ты из варваров?
— Да, госпожа.
Сура с презрением плюнула ей под ноги.
— Они все из варварского племени, — подтвердил Хо-Ту.
Сура обернулась и посмотрела на него с отвращением:
— Интересно, как Кернус представляет себе обучение варваров?
Хо-Ту пожал плечами.
— Сделай, что сможешь, — сказал Фламиниус. — Эти рабыни достаточно умны и подают большие надежды.
— Что ты в этом понимаешь! — процедила Сура.
Фламиниус смущенно опустил взгляд.
Сура опять подошла к девушкам, взяла Вирджинию за подбородок и посмотрела ей в глаза.
— Слишком худое лицо, местами пятна, — сказала она. — Слишком худа, слишком.
Хо-Ту пожал плечами.
Сура взглянула на Элизабет.
— А эта из племени тачаков. С таким лицом только за босками и ухаживать.
Элизабет благоразумно удержалась от комментариев.
— И, наконец, эта, — произнесла Сура, рассматривая Филлис. — У неё тело рабыни, но посмотрите, как она двигается. Я знаю этих варваров, они не могут даже стоять прямо, не говоря уже о том, что совершенно не умеют нормально ходить.
— Сделай, что сможешь, — повторил Фламиниус.
— Это безнадежно, — Сура отступила назад, — из них ничего нельзя сделать. Продайте и успокойтесь. Они годятся только для кухни.
Она выключила шокер.
— Сура… — начал Фламиниус.
— Кухонные девки, — оборвала его Сура.
Хо-Ту согласно закивал головой:
— Она права.
— Но… — запротестовал Фламиниус.
— Кухонные девки, — настойчиво повторил Хо-Ту.
Сура победоносно улыбнулась.
— Из них ничего не получится. Никто не сможет их воспитать, даже Сура, — сказал Хо-Ту, подавая знак Фламиниусу. Тот, догадываясь, заулыбался.
— Действительно, никто не сможет. Никто, кроме…
Тетрайт из дома Портуса.
— Я совсем забыл о ней, — спохватился Хо-Ту.
— Тетрайт невежественна, как тарларион, — раздраженно прошипела Сура.
— Зато она лучший воспитатель рабынь в Аре, — возразил Хо-Ту.
— Я, Сура, лучший воспитатель, — сказала красавица недовольно.
— Конечно, — Хо-Ту улыбнулся.
— Думаю, — вмешался Фламиниус, — что даже Тетрайт из дома Портуса не сможет обучить этих рабынь.
Теперь Сура решила рассмотреть девушек повнимательней.
— Не пугайся, моя птичка, — сказала она по-гориански, приподнимая пальцем подбородок Вирджинии, — возможно, некоторым мужчинам нравятся худые лица с плохой кожей. Зато у тебя серые глаза, а это — большая редкость. — Она взглянула на Элизабет. — Ты, несомненно, очень глупа.
— Не думаю, — ответила Элизабет, едко добавив: — Госпожа.
— Неплохо, — пробормотала Сура, — неплохо, — и обратилась к Филлис, — а ты что скажешь, девушка с телом рабыни страсти?
Сура взяла выключенный шокер и провела им вдоль тела Филлис, прикасаясь к ней холодным металлом. Инстинктивно Филлис попыталась избежать прикосновения, слегка отклонившись. Даже боль от ожога и долгое сидение в клетке не отразились на изящных движениях её тела.
Показав на Вирджинию и Филлис, Сура спросила Хо-Ту:
— Как вы представляете себе обучение рабынь без ошейников?
Хо-Ту усмехнулся.
— Позовите кузнеца! — приказал он охране — Подготовьте ошейники!
К большому удивлению девушек, охранник снял с них наручники, и Фламиниус предложил им немного пройтись по комнате. Преодолевая боль, неловко двигаясь и спотыкаясь, они добрались до стены и, держась за нее, стали медленно делать шаг за шагом. Элизабет подошла к девушкам, однако, пытаясь помочь, она не разговаривала с ними, так как понимала, что в данной обстановке может говорить только по-гориански. Наконец появился кузнец с двумя узкими полосками железа — в полдюйма шириной и пятнадцать дюймов длиной.
Девушкам указали на наковальню.
Сначала Вирджиния, а потом Филлис положили туда головы, и кузнец уверенными движениями тяжелого молотка согнул железо в кольцо так, что концы брусков сошлись. И склепал их.
— Если обучение пройдет успешно, — сказал Фламиниус девушкам, — через некоторое время на вас наденут красивые ошейники, — он кивнул на желтый, покрытый эмалью ошейник Элизабет с надписью о принадлежности к дому Кернуса. — Они даже будут с замками.
Вирджиния безучастно посмотрела на Фламиниуса.
— Ведь ты хочешь носить такой красивый ошейник? — спросил он её.
— Да, хозяин, — безучастно ответила она.
— А ты, Филлис?
— Да, хозяин, — едва прошептала та.
— Это я буду решать, когда они получат съемные ошейники и получат ли они их вообще, — вмешалась Сура.
— Конечно, ты, — поспешно согласился Фламиниус, согнувшись в поклоне и отступая на шаг.
— На колени! — приказала Сура, указывая на камни перед собой.
На этот раз Вирджиния и Филлис не нуждались в переводе и вместе с Элизабет встали на колени перед Сурой. Сура повернулась к Хо-Ту.
— Тачакская девчонка может жить с убийцей. Я не возражаю. Остальные пусть отправляются в кельи рабынь красного шелка.
— Но они рабыни белого шелка, — заметил Хо-Ту.
Сура рассмеялась:
— Хорошо, в кельи рабынь белого шелка. Кормите хорошо. Вы почти изуродовали их. Не знаю, как обучать искалеченных варваров.
— Ты сделаешь это блестяще, — польстил ей Фламиниус.
Сура одарила его холодным взглядом, и ему пришлось опять опустить глаза.
— На первых порах мне нужен кто-нибудь, говорящий на их языке, — сказала она. — Они должны выучить горианский, и как можно быстрее.
— Я пришлю человека, который сможет говорить с ними, — пообещал Фламиниус, — и устрою их обучение горианскому.
— Переведи, — бросила она Фламиниусу и, повернувшись к девушкам, начала говорить короткими предложениями, делая паузы, чтобы Фламиниус мог перевести:
— Я — Сура. Я буду вас обучать. В часы обучения вы мои рабыни, и я буду делать с вами все, что захочу. Вы будете работать. Работать и учиться. Я научу вас, как стать привлекательными. Вы будете работать и учиться.
— Бойтесь меня, — и, не сказав больше ни слова, она включила шокер и повернула диск. Конец начал накаляться. Внезапно она ударила вспышкой всех троих.
Должно быть, заряд был очень сильный — под мощным потоком обжигающих желтых лучей девушки закричали от боли. Снова и снова Сура направляла на них стимулятор, а они, оглушенные и обезумевшие от боли, могли только кричать и плакать. Даже Элизабет, обычно бодрая и подвижная, казалось, была не в себе. Сура выключила стимулятор, девушки остались лежать на каменном полу, с ужасом глядя на неё.
— Бойтесь меня, — сказала Сура мягко. Фламиниус перевел. — Пришлите их в мою комнату в шестом часу. Она повернулась и ушла, позвякивая колокольчиками на лодыжках.
Я покинул свое место и ярус за ярусом начал спускаться по длинной каменной лестнице.
Кто-то, как и я, тоже покидал стадион, навстречу нам поднимались те, кто после трудового дня только ещё шел смотреть гонки.
На одной из межъярусных площадок собравшиеся в кружок юноши играли в кости. На первых ярусах царило оживление. Здесь располагались длинные ряды торговых палаток с дешевыми безделушками: картинами на ткани, амулетами и талисманами, четками, разнообразными изделиями из стекла и металла, бусами из ракушек, полированными перламутровыми брошками, покрывалами и туниками цветов каст, дешевыми ножами, ремнями и кошельками, флаконами духов, глиняными табличками с изображением стадиона и летящих птиц и прочими мелочами. В одной палатке торговали сандалиями, торговец кричал, что точно такие же сандалии носит победитель гонок Менициус из Порт-Кара.
Этот тарнсмен действительно одержал более шестисот побед на гонках и стал одной из самых популярных личностей в Аре и других северных городах. Поговаривают, что в обычной жизни это жестокий, распущенный, корыстный человек. Может быть, это правда, но как только он садится в седло гоночного тарна, от него невозможно отвести взгляд. Никто не управляет тарном так, как Менициус из Порт-Кара. Сандалии, как я заметил, раскупались очень быстро.