Нехемия наполняла свой рот печеньем, когда Селена снова прошлась по магазину, получив платья. Она уже заказала сиреневое и кружевное платье, а так как у Кавилла были самые ее последние мерки, она не потрудилась померить его, за исключением того, что прикладывала его к телу, чтобы убедиться, что ей действительно нравиться цвет и ткань.
Она остановилась перед красным бархатным платьем на витрине, провела пальцем по юбкам. Не было никаких юбок с этим видом платья, без корсетов — на самом деле она никогда не видела такого платья. Никогда даже не слышала о таком покрое, с открытой спиной, покрытой черным полуночным кружевом, глубоким вырезом и обтягивающим лифом. Это немного уклонилось от задумки — и, несомненно, вскружит головы.
— Тебе нужно померить, — сказала Нехемия на эйлуэйском позади нее, закончив есть свое печенье-пралине. — Ты поглядывала на него всеь день.
Селена посмотрела через плечо, высоко подняв брови.
— Это… слишком смело. Люди будут скандалить.
Принцесса усмехнулась.
— На ком оно будет выглядеть лучше?
Селена тоже усмехнулась.
— Действительно, на ком?
Таким образом, пять минут спустя, Селена обнаружила, что одета в образец этого платья перед тремя угловыми зеркалами магазина, медленно поворачиваясь на месте.
Дерзкое и скандальное было только началом.
Нехемия испустила благодарный стон, растянувшись на диване.
— Капитан не поймет, что с собой делать.
Селена бросила на нее взгляд через плечо.
— Он — не моя забота. — хотя она почти могла представить лицо Шаола при виде платья: сжатые губы, широко раскрытые глаза, немного смущенное и более чем сердитое. Она почти могла слышать его претензии, которые он бы высказал о Королевской Защитнице, расходущей такие непомерные суммы на чуть больше, чем кусочки ткани, репутацию которой она должна была улучшать сейчас, будучи нанятой королем… О, она должна купить платье, просто чтобы уделать Шаола.
Нехемия приблизилась, и Селена отошла от маленькой платформы.
— Какую историю рассказывает тебе это платье? — спросила принцесса на эйлуэйском.
Селена собиралась было открыть рот, но она поймала взгляд Нехемии — открытая спина. Черное кружево хорошо спрятало ее ужасные шрамы, но при таком свете было легко увидеть искореженную плоть под ним.
Их глаза встретились, и Селена перешла на эйлуэйский, сказав:
— Как ты думаешь, я должна их прикрыть?
Нехемия снова обратила внимание на шрамы под черным кружевом. Через мгновение она сказала:
— Нет. — Селена повернулась к зеркалу, но Нехемия снова заговорила, ее голос был слишком спокойным. — Как часто ты думаешь о них, об Эндовьере?
Селена посмотрела на свое отражение в зеркале, на лицо, которое, подобно Кавиллу, стало теперь знакомым и чужим одновременно.
— Каждый день. Каждый час.
Это была правда, в которой она никому не признавалась — возможно, даже самой себе.
— Ты освободила бы их, если бы смогла?
Селена резко повернула голову к принцессе.
— Что это за вопрос? Конечно да.
Они поклялись, обе поклялись сегодня утром, что у них не будет такого разговора. И Селена точно знала, куда идет этот разговор: внутри Нехемии все говорит о рабстве, империи, о необходимости хороших людей стоять и сражаться.
Кавилл и Марта делали все возможное, чтобы выглядеть занятыми на прилавке в задней части передней комнаты. Глаза Кавилла оторвались от книги, и когда она встретилась с ним взглядом поняла, что он знал. Он точно знал, кто она и, возможно, так было всегда. Она не знала, почему, но от этого ей стало… грустно. Удивительно, абсурдно грустно.
Она оглянулась на принцессу, которая заставила себя улыбнуться.
— Я не должна была упоминать об этом, — сказала Нехемия. — Сегодня день для развлечений — мы будем простыми молодыми женщинами.
И почему-то, видя эту вынужденную улыбку, тяжеть, что была в ее груди, опустилась еще немного глубже.
Нехемия подошла к входной двери, чтобы сказать своим стражам, что она готова, и попросила найти экипаж. Солнце стало ниже вместе с температурой, и ни Селена, ни Нехемия не горели особым желанием идти домой в холодной ночи пешком.
Селена стояла у полированного деревянного прилавка, заполняя инструкции о том, как и куда можно доставить новую одежду Нехемии, и заплатить за собственные покупки. Она решила взять красное бархатное платье, смелое и скандальное, как было. Хотя бы потому, что не купи она его, это было бы своего рода поражение, те незаменимые потери, которые причиняли ей боль, когда она думала о них.