Холод и так отнял левую половину тела. Талиан и так едва держался, дыша через раз из-за болезненных уколов невидимых иголок, огнём вонзавшихся в кожу. Но нет. Внутреннее напряжение ширилось, раздувалось, точно пузырь, пока не лопнуло — и вся копившаяся боль разом выплеснулась наружу.
На мгновение перед глазами стало бело от слишком яркого, нестерпимого света, по ушам ударил низкий, утробный полурык-полувскрик — и по телу разлилось облегчение. Всё кончилось. Боль и холод исчезли.
Мир возвращался по кусочкам: вырванными звуками, цветными пятнами, оглушительным сердцебиением. Талиан едва успел отреагировать, одной рукой подхватив Маджайру и усадив её на выставленное колено. Левая рука повисла плетью, но нога ничего так, шевелилась. По крайней мере, он не падал.
Талиан остался стоять один — остальные участники ритуала лежали на полу без сознания. Поэтому только он увидел, как лиловая завеса, точно лист бумаги, брошенный на раскалённые угли, вспыхнула огнём и медленно истаяла, и сразу оказался под прицелом сотни глаз.
В тронной зале было полным-полно народу. Лежали полукругом на полу павшие в бою альсальдцы. Над ними нависала дворцовая стража с обнажёнными клинками. Тан Тувалор, сота Колбин, кучка зенифских воинов в коричневых туниках — все были здесь. Снаружи и в дверях толпились любопытствующие придворные.
Медленно и неловко Талиан непослушными деревянными пальцами левой руки попытался вытащить из ножен меч.
— И от кого ты собрался защищаться? — грубо одёрнул его тан Тувалор, входя в начертанный на полу круг. Он бесцеремонно пихнул ногой Кериана в бок, перевернул тело и сорвал с шеи треугольник.
Талиану было неведомо, что тан Тувалор пытался там разглядеть, но судя по его перекосившемуся лицу — увиденное ему не понравилось.
— Почему ты на ногах?
Свой вопрос тан Тувалор подкрепил острым, испытующим взглядом. Талиан глаз не отвёл. Не в этот раз.
— Я крепкий.
— Засранец! — в сердцах выкрикнул тан Тувалор, но, оглядевшись на молчаливую толпу, умерил своё негодование. — Да что тебя ругать? Ребёнка… Это я виноват. Мало тебя порол в детстве. — Старик подошёл ближе и, заложив руки за спину, остановился в каком-то шаге от Талиана. — И всё же я не понимаю, как тебе это удалось. Ты не узнавал у жрецов подходящую дату. Не просил божественного благословения в храме. Не держал пост. Не готовился. И всё-таки… сделал Кериана таном Альсальда… Да ещё остался стоять на ногах и смеешь дерзить мне, своему наставнику.
— Откуда мне было знать, что к ритуалу надо готовиться?
— Он не знал? Нет! Вы слышали это? Он просто не знал!
Талиан промолчал — промолчали и остальные. Состояние тана Тувалора сейчас было близко к истерике. Он то яростно хмурил брови, то усмехался чему-то своему. Ритуал явно выбил его из наезженной колеи. Ещё бы!
У взятого в дом волчонка вдруг прорезались зубы.
— Ты совершил ужасную ошибку. Но как я уже сказал, я не буду тебя наказывать, — сказал тан Тувалор немного погодя, когда пришел в себя, и Талиан понял: наставник не был зол, он был просто в ярости. — Только смотри у меня! — Тот понизил голос, чтобы их больше никто не услышал. — Ещё одна такая выходка и…
— И что? С войны живым уже не вернусь?
— И на твоём счету окажется столько трупов, что ты захлебнёшься в их крови. Стражник у покоев Эвелины — твоих рук дело? — договорил тан Тувалор и посмотрел на него с жалостью, а потом и вовсе отечески потрепал по щеке. — Ты затеял опасную игру, мой мальчик. Победителю в ней достаётся смерть.
Талиан старался его не слушать, не придавать словам значения, но не замечать трупы вокруг не получалось, поэтому отрава проникала в самую душу. С таном Тувалором всегда было так! Когда он просто наказывал, потому что так было надо, то велел пороть. Но если проступок сердил его, требовал «воспитательной работы», начиналось наказание словами. А оно… оно было в тысячу раз страшнее!
Раны на теле затягивались быстро, онбир-другой и ты в полном порядке. А раны на сердце болели долго. Иногда уходили годы, чтобы забыть сказанные слова.
— О чём вы? — спросил Талиан, когда его угрюмое молчание начало перерастать в неповиновение.
— За силу, которую ты пробудил к жизни, придётся расплачиваться кровью. Но не твоей, а тех, кто больше других будет тебе дорог. Хоть это ты понимаешь?
Талиан понуро опустил голову, но затем мотнул ей изо всех сил, разгоняя морок. Нечего верить туманным фразам. Сила, расплата, смерть близких — раньше надо было говорить об этом.
Будет он теперь тана Тувалора слушать? Ха! Главного подозреваемого в убийстве отца…