— Я не учил тебя магии, потому что хотел оградить от всего этого дерьма. Но видимо, я ошибался. Свинья всегда лужу найдёт, — тан Тувалор многозначительно на него посмотрел и повысил голос, прикрикивая на дворцовых стражников: — Отнесите ребят в мои покои! Их нужно показать лекарю! Живо!
Наставник произнёс странное, незнакомое слово «ма-ги-я», и Талиан постарался его запомнить. Больше у него не осталось сомнений: тан Тувалор знает больше, гораздо-гораздо больше, чем показывает. Может, потому он и выбрал Демиона, что, несмотря на бесхребетность, в нём дремлет эта самая ма-ги-я, а в её Зюджесе нет?..
Стража уже унесла Эвелину и Демиона, даже Кериана, и двое мужчин подошли к нему, чтобы забрать из рук Маджайру. Талиан смерил обоих испытующим взглядом и с большой неохотой передал им сестру.
Вскоре зала совсем опустела, если не считать лежащих на полу трупов, и он остался один: слишком гордый, чтобы признать, что едва стоит на ногах, и слишком одинокий, чтобы его слабость кто-нибудь заметил.
И вот тогда, как-то исподволь и вдруг, на него обрушилось величие уходящих вверх мраморных колонн. Увлекла строгая красота сплетения трёх цветов — малинового, коричневого и голубого, — которые, казалось, присутствовали везде: в напольной мозаике, в росписи на полотке и на стенах, на выбитых створках двери и даже в вышивке на чехлах тронных кресел. Не было их только в белоснежных гипсовых барельефах, тянущихся вдоль стен широкой полосой и изображающих картины из истории Морнийской империи.
Удивительно! Он ведь ничего не заметил…
Как попал сюда, только о ритуале и думал — даже ни разу не огляделся!
Талиан устало вздохнул, прижал кулак к груди и твёрдо пообещал себе. В следующий раз, когда он сюда вернётся, ему не придётся, как вору, пробираться через тайный ход, запирать двери и трястись от страха, что вот-вот его вышвырнут, точно нашкодившего щенка. Нет. Он войдёт сюда как император или не войдёт вообще. И чтобы отрезать себе пути отступления, в гулкой тишине пустой залы Талиан тихо произнёс:
— Взываю к вам, Величайшие! Венценосный Адризель и жёны его Суйра и Рагелия! Услышьте и примите мою клятву… — и вдруг осёкся.
Линии треугольника и обоих кругов — вписанного и описанного — на полу вспыхнули разноцветным пламенем. От них протянулись нити и сложились в короткую фразу, от которой чуть не остановилось сердце:
«Мы слышим тебя».
Глава 13. Кто же он на самом деле?
Год 764 со дня основания Морнийской империи,
6 день рагелиного онбира месяца Большого урожая.
Талиан распахнул деревянные ставни, впуская в комнату влажный солёный ветер, и внезапно засмотрелся на пенные гребни волн. Они катились друг за другом, чтобы с рёвом разбиться о каменистый берег и уйти обратно в море, шелестя потревоженной галькой. Будто весь смысл их существования — пропеть кусочек бесконечной мелодии, похожей на биение огромного нечеловеческого сердца.
— Так лучше? Или закрыть? — спросил он оборачиваясь.
Тан Кериан лежал среди вороха подушек и одеял на огромной кровати. Всё ещё был бледен и слаб, но хотя бы очнулся. В ответ на вопрос тот едва заметно кивнул и обессилено прикрыл глаза.
За него Талиан переживал больше всего. Остальные пришли в себя ещё вчера: около полудня Маджайра, часа через два после неё Демион и уже поздно вечером Эвелина, — и только тан Кериан проспал в покоях тана Тувалора больше суток.
Честно говоря, Талиан не ожидал, что в императорском дворце комнаты наставника будут обставлены с роскошью и шиком. В Уйгарде тот обходился малым, а тут…
Вся мебель сплошь из дорогих пород древесины, выдержанная в тёмных тонах, с затейливой резьбой и позолотой. Подушки и одеяла, мало что наполовину из шёлка и расшиты золотом, так ещё и глубокого синего цвета, который встречался довольно редко. На стене во всю длину — ковёр с картой Морнийской империи, и не понять, что дороже: работа ткачей или картографа.
Да и если брать по мелочам, то подсвечники — все с позолотой, занавески — полушёлковые, украшенные речным жемчугом, посуда на столике — столовое серебро с полудрагоценными камнями.
Блеска вокруг было так много, что он слепил. Особенно, после того как Талиан открыл окно и впустил внутрь солнечный свет.
— Я не знал, что так будет, — сказал он, присаживаясь на край кровати. — Сам понимаешь, никогда подобных ритуалов не проводил, поэтому…
— Я крепче, чем выгляжу, — произнёс тан Кериан без улыбки. — Но я почти ничего не помню. Клятву произнёс, и всё. Будто отрезало.
— А по ощущениям как?