– Адризелю всё равно, веришь ты в него или нет. Он найдёт тебя где угодно и покарает за нарушенную клятву.
– Хорошо. – Раб опустился перед ним на колени и прижал кулак к груди. – Император Талиан Шакрисар, сын Гардалара Фориана Язмарина из рода Морнгейлов, прими мою клятву! Любить тебя как брата и уважать как своего господина – клянусь! Делать всё ради твоей защиты и найти того, кто стоял за покушением – клянусь! Следовать за тобой тенью, быть твоими глазами и ушами – клянусь!
– И никогда больше не врать, – подсказал ему Талиан.
– Говорить одну лишь правду или молчать – клянусь! Именем Величайших, венценосного Адризеля и жён его Суйры и Рагелии, принимаешь ли ты мою клятву?
«Да», – произнёс тогда Талиан и коснулся пальцами рабского ошейника, надеясь, что не пожалеет о сделанном выборе. Буквы на золотом ободе вспыхнули малиновыми линиями, сложились в слова – и погасли.
Клятва была услышана и принята Величайшими.
Эх… Знал бы он тогда, что его решение породит столько же слухов во дворце, сколько брошенный в воду камень – кругов.
– Мне говорили, что у неё золотые кудри до пояса и высокий рост, – как можно небрежнее, произнёс Талиан.
– А ты что? Сам её не видел?
– Нет. Когда мне этим заниматься? – Он фыркнул. – Мне её главный распорядитель…
– Гофрион?
– Он, да. В общем, он мне её выбрал. Сказал – опытная.
– А тебе другого и не надо? – хихикнула Маджайра.
Вот уж чего ему не хотелось обсуждать с сестрой – так это выбор девушек! Как и то, чем он будет с ними заниматься. Поэтому Талиан насуплено молчал, с нарочитым вниманием следя за дорогой.
Всадники слева от них расступились, пропуская вперёд неуклюжего новобранца в небесно-голубой сергасской тунике. Тот с трудом удерживал себя верхом, шлёпаясь задницей о конскую спину чуть ли не при каждом шаге и перетягивая поводья. Талиан недовольно нахмурился и начал перестраиваться в крайний правый ряд – подальше от этого дурня, – когда Маджайра изумлённо воскликнула:
– Ты только взгляни туда! Это же Демион!
Талиан усмехнулся и отрицательно качнул головой.
– Это не может быть Демион. Он лошадей, пуще огня, боится. Присмотрись получше.
– Да нет же! Это Демион! Ох… он такой неуклюжий… И зачем только мучает бедное животное?
Не удержавшись, Талиан всё-таки бросил взгляд на всадника, хотя и был полностью уверен, что сестра ошибается – и чуть поводья из рук не выпустил, разглядев приметный шрам на правой щеке.
– Сжалься, Адризель, и помилуй! Он же сейчас убьётся! Маджайра, пересядь к нему!
У Талиана мурашки побежали по спине и выступил холодный пот, когда он представил, что произойдёт, если Демион сверзится с лошади снова.
– Ну вот, начинается… – Маджайра вздохнула. – Почему я должна это делать? Мне и тут хорошо.
– А из-за кого он, по-твоему, на эту кобылу залез?! – возмутился он.
– Сам залез – сам пусть и…
– Нет. – Талиан остановил лошадь и повернул голову к сестре. – Хочешь, чтобы он и дальше называл тебя «моя принцесса» и слюни пускал, словно деревенский дурачок, иди и садись к нему.
Маджайра недовольно нахмурилась и надула губы, а затем тяжело-тяжело вздохнула, примиряясь с неизбежным.
– Братец, ну почему ты такой жестокий?.. Я хочу подольше побыть с тобой, а ты…
– А я хочу, чтобы Демион был счастлив. И если его счастье – это обманываться в твоих чувствах к нему, пусть так и будет. Я не буду открывать ему глаза на истинное положение дел. Но и тебя попрошу приложить некоторые усилия.
– Дураки, как он, всегда будут счастливы. Это такие, как мы, вечно страдают, – с грустью произнесла Маджайра, обняла его за шею, приподнялась и поцеловала в щёку. – Пообещай мне, что вернёшься живым. Нет! Поклянись! И тогда я к нему пересяду…
– Я сделаю для этого всё возможное. Можешь не сомневаться.
Талиан подал ей руку, помогая спуститься с лошади, а затем долго смотрел, как она, медленно пробираясь между всадниками, идёт к Демиону. На душе было муторно и тоскливо. Не верилось, что Демион всё-таки это сделал – набрался отваги, чтобы переступить через себя и встретиться лицом к лицу с давним страхом. И ради чего? Ради фальшивой любви красивой девушки, которой он нужен не больше, чем навоз на дороге?
Впрочем, это не его жизнь, и не ему рушить чужое, пусть и эфемерное счастье. Дерьма Демион завсегда успеет нахлебаться. Так что сегодня… пусть наслаждается. Ведь уже завтра он может погибнуть. Как и Талиан. Как и все, кто едет сейчас рядом с ними по тракту и хохочет над солдатскими байками.