Когда старики кричали: «Я увидел тана Тувалора, теперь не страшно и умереть!»
Когда молодые женщины, перевесившись через перила балконов, срывали с себя туники и бросали их под ноги лошади, на которой ехал наставник. И ради чего? Чтобы он — дряхлый старик, — полюбовавшись на обнажённую грудь, послал им воздушный поцелуй?
Когда бородатые мужчины вновь превращались в мальчишек: с улыбкой на суровых лицах они вскидывали в воздух кулаки и клялись тремя Величайшими, что сегодняшний день — лучший в их жизни! Теперь они обязательно отдадут сыновей новобранцами в армию!
И лишь изредка, через раз, в этом многоголосом шуме пробивались выкрики: «Дайте дорогу будущему императору!»
Было неприятно это признавать, но кое в чём наставник оказался прав. Императоры сменяли друг друга, а герой, подобный тану Тувалору, рождался раз в тысячелетие.
Наверное… именно по этой причине… присутствия Талиана никто не замечал?..
Какая-то несерьёзная, детская обида занозой засела в груди и напоминала о себе каждый раз, когда у очередного дома начинали восхвалять тана Тувалора: победителя семнадцати битв и пяти войн, героя-освободителя, защитника городов, отца современной армии и прочая, прочая. Регалиям и званиям не было числа.
— А ведь я его внук, — прокричал ему на ухо Демион, потрясённый приёмом горожан не меньше, чем он сам.
— Ты его наследник. Тебе не простят, если хоть в чём-то окажешься хуже.
Ответ получился удручённым и каким-то вымученным, но Талиан ничего не мог с собой поделать. Он был чужим на этом празднике, единственной мрачной тенью посреди ликующей толпы.
Интересно, Маджайра его тоже не заметит? Всё её внимание тоже достанется тану Тувалору?
Талиан мотнул головой, стряхивая с себя болезненное оцепенение, и сильнее, чем следовало, натянул поводья, потому что внезапно понял: они приехали. Впереди возвышались огромные, в три человеческих роста, стены императорского дворца, а у ворот стояли стражники.
Отряд тонким ручейком просочился внутрь, оставляя за массивными дубовыми дверями, обитыми железом, толпу. Но даже через двести шагов, прислушавшись, Талиан мог различить их восторженные крики, заглушаемые лишь звонким цоканьем копыт по булыжной мостовой, которая шла через дворцовый сад.
Воздух был таким упоительно сладким, что, казалось, его можно попробовать на вкус. Слева и справа стройными свечками тянулись в небо кипарисы, а впереди, в конце дороги, у подножия белоснежных ступеней дворца, их ждала не меньшая толпа, чем та, что осталась снаружи.
И только одна фигура среди прочих приковала к себе его взгляд.
Это была одинокая всадница, по-женски сидевшая верхом на соловой лошади, в нежно-голубой тунике, с огромной копной золотистых кудрявых волос, не уступающих ни в пышности, ни в длине львиной гриве. Чем ближе они подъезжали, тем лучше Талиан мог разобрать детали: точёную фигуру с высокой грудью и тонкой талией, которую обнимала затянутая крест-накрест красная шёлковая лента, горделивый поворот головы и по-военному прямую осанку.
Когда до Маджайры — а Талиан не сомневался, что это была именно она — осталось меньше десяти шагов, тан Тувалор дал знак спешиться.
Демион неуклюже сполз на землю и стал разминать затёкшие ноги. К тану Тувалору подскочил вездесущий сота Колбин вместе с парой слуг, чтобы помочь спуститься. Если Талиан хотел, чтобы его заметили, нужно было что-то делать.
И прямо сейчас!
Он ударил кобылу по крупу и проехал вперёд, остановившись от сестры на расстоянии меньше одного шага.
Теперь Талиан мог хорошо её рассмотреть. У Маджайры были такие же глаза, как и у него — синие, волнующие, словно море на большой глубине, — такой же высокий лоб и прямой нос. Только черты лица были мельче, острее, ну и, пожалуй, рот казался чересчур плаксивым, а губы — пухлыми. Она хмурила брови и смотрела на него с пробивавшимся раздражением.
— Могу я кое о чём попросить тебя, сестра? — спросил Талиан в гробовой тишине.
— О чём, брат?
— Разреши мне помочь тебе спуститься с лошади.
— К чему это? — Маджайра недоумённо наморщила лоб. — Когда есть слуги. К тому же я прекрасно могу спуститься сама.
— Верю, что можешь. Но скажи мне — зачем? Когда я здесь, рядом, и могу сам позаботиться о тебе. Талиан соскочил с лошади на землю и приложил её ладонью по крупу, посылая вперёд: кто-нибудь из слуг обязательно потом поймает.
В толпе вокруг них побежали первые шепотки, тяжёлый взгляд тана Тувалора прожигал затылок, но именно сейчас Талиану было всё равно, кто и что подумает. Шагнув вперёд, он протянул сестре руки открытыми ладонями вверх, взглянул на неё снизу и улыбнулся.