— Если вы голодны, ваше императорское высочество, я покормлю вас. Но только, прошу, не двигайтесь. Девушкам и без этого тяжело работать.
Талиан кивнул, дождался, когда она поднесёт ко рту кусочек, а затем резко подался вперёд и прикусил зубами мясо вместе с её пальцами. Не сильно, но и не так чтобы она могла отдёрнуть руку.
Он ждал, что после этого в её больших ореховых глазах, коричнево-янтарных возле зрачка и зеленоватых по краям, появится страх, но его не было.
— Не забывайте, кто мой отец. Откусите пальцы — он оторвёт вам руку по локоть.
Отпустив её, Талиан прожевал мясо и ответил:
— Уверен, брак с моей сестрой смягчит его, и кто-то просто останется без пальцев.
Эвелина едва заметно вздрогнула и напряглась. Стрела нашла свою цель? Талиан смотрел, как девушка берёт следующий кусок мяса, и ждал ответа.
— Разве её брак с Демионом, наследником Светлого тана, дело уже не решённое? Или вашему императорскому высочеству угодно будет отдать овечью тушу волкам, чтобы выяснить, кто среди них поклыкастей?
Сейчас Талиан жалел о том, что кусок попался маленький и времени на его пережёвывание почти не потребовалось. Маджайра за всеми сборами и подготовкой к коронации ничего не рассказала про поход в баню. Если они с таном Тувалором обсуждали замужество, то только там.
Маджайра и Демион? Немыслимо!
В нём снова проснулась глухая ярость. Даже в мыслях Талиан не мог выдать сестру за этого урода. Ладно бы одна рожа была мерзкая, но и характер у него отнюдь не сахарный.
— Моя сестра замуж за Демиона не выйдет.
— За моего отца — тоже.
Их взгляды встретились, и Талиан увидел то же возмущение и протест, какие испытывал сам. Увлечение тана Анлетти Маджайрой его дочь точно не одобряла.
— Вы выиграли, — произнёс он, забирая следующий кусок мяса зубами.
— Значит, могу получить приз?
Эвелина улыбнулась лукаво и посмотрела на него украдкой из-под полуопущенных ресниц. Талиан стоял с забитым ртом, поэтому просто кивнул.
— Что вам больше всего нравится в девушках? Только честно!
Девушки вокруг них сдавленно захихикали и начали перешёптываться. Их тоже интересовал ответ. Талиан нервно закусил изнутри щёку, чтобы скрыть волнение. Он не был готов к вопросам подобного рода.
— Амн… мне… э-э..
— Да?
— Ну… — У него, кажется, начали гореть уши и щёки. — Мне нравится запах кожи. Волос.
— О! Вот оно что… А как я пахну? Вкусно?
Эвелина подошла к нему вплотную, прижалась щекой к груди и замерла, вслушиваясь в сердцебиение. Остальные девушки одна за другой огорчённо вздохнули и с удвоенным рвением принялись за шитьё. Интересно, скольких недоброжелательниц она нажила одним этим единственным шагом?
Талиан улыбнулся краешком губ и шепнул:
— А вы смелая девушка.
— Не побеждает тот, кто ничем не рискует, к тому же… — Эвелина закончила едва слышно: — Никому не позволю заполучить вас.
— Даже так?
Ему с трудом удавалось сдерживать усмешку. Кого она из себя вообразила? Сама-то тощая, грудь вся утонула в складках хитона, и не сказать, чтобы красавица. Маджайра — та да, приковывает к себе с первого взгляда. Её просто невозможно не заметить и не выделить среди прочих девушек. А эта? Ну, может быть, симпатичная, хотя… скорее больше очаровательная. Голос тихий и мягкий, глаза большие. Если бы двигалась грациозно, у неё был бы шанс, а так… скачет, как кузнечик. Кому это может понравиться?
— И каков вердикт? Я вкусно пахну?
Талиан уже открыл было рот, чтобы сказать: «Ничего подобного! Пахнет она совершенно невкусно! Вот ни разу!» — но его подвёл заурчавший живот. Эвелина отстранилась и с улыбкой протянула ему ещё один кусок мяса.
И… он вдруг вспомнил, как Зюджес хвастался отменным способом привести девушку в смущение. Искушение опробовать его в деле оказалось слишком велико, чтобы думать о последствиях. Талиан нагнулся и, не отрывая взгляда от её глаз, полностью заглотил кусок. Только вместо того, чтобы забрать его зубами, мягко коснулся губами пальцев.
Замешательство длилось всего мгновение.
А затем Эвелина, смутившись до едва заметного румянца на смуглых скулах, медленно вытащила обласканные губами, поцелованные пальцы.
— Закончим с едой, — буркнула она себе под нос и умчалась на другой конец комнаты к разложенным на плетёной кушетке драгоценностям.