— Я боюсь лошадей, — с упрямством осла повторил тот. — В чём дело?
Видит Адризель! Талиану так не хотелось этого делать…
Но он шагнул вперёд и ухватил Демиона за отросшую чёлку.
— Эй! Ты что творишь, придурок?! — прошипел тот вполголоса. — А ну отпусти!
Демион перехватил его за запястье, но Талиан лишь сильнее сжал пальцы на чёрных волосах.
— Убери руку! Ты же боишься лошадей. Верно?
Они так и застыли: в шаге друг от друга, сцепив руки и взгляды. Но чем сильнее нарастал гул толпы, оживившейся и начавшей перешёптываться, тем сильнее Талиан чувствовал себя слабым и уязвимым.
Зачем он только влез во всё это? Почему опять не смог пройти мимо?!
Между тем от толпы отделился человек, и когда тот подошёл вплотную, Талиан узнал тана Кериана.
— Кинжал для вашего императорского величества, — сказал тот и поклонился, протягивая кинжал рукоятью вперёд.
— Отрежешь мне чёлку, да? — взвился Демион, отпуская его руку. — Тогда режь! Режь, давай! Но только учти… Волосы потом отрастут, а ты… — Увидев, что Талиан взялся за кинжал, тот заорал в полный голос: — Я никогда не перестану тебя ненавидеть! Никогда не назову братом!
Рука с кинжалом дрогнула, но не остановилась. Если Талиан не способен взять ответственность за Демиона, то как собирается править империей? Вершить жизни сотен и тысяч людей? Никак.
Его трясло внутри, как осиновый лист — он не подавал виду. Чёлка, как назло, не поддавалась. То ли лезвие было тупым, то ли волосы слишком жёсткими. Талиан медленно срезал их, прядь за прядью, под ненавидящим взглядом Демиона и так же медленно переполнялся отвращением к самому себе.
Наконец с чёлкой было покончено — и клок чёрных волос остался одиноко торчать у него в кулаке.
— Я забираю твой страх, не тревожься больше о нём.
— Чудесно!
Вместо положенного ответа, Демион ударил его в грудь — и заготовленные стрелы с оглушительным звоном посыпались на мраморный пол из разжатой ладони.
Талиан отчётливо услышал звук каждого падения. Три стрелы. Три раны прямо на сердце. А ведь он знал… понимал, что именно так всё и случится. Но…
Иначе поступить всё равно бы не смог.
Так что пусть, пусть тот ненавидит его теперь. Зато Величайшие услышат и помогут Демиону избавиться от последствий падения с лошади. Талиан верил: так оно и произойдёт.
Стены храма окутало гробовое молчание. В нём было отчётливо слышно, как пыхтит младший жрец, ползая по полу и торопливо собирая рассыпанные стрелы.
Задев его плечом, Демион прошёл к выходу.
И когда Талиан решил, что хуже уже быть не может, к нему с высокомерным видом приблизился тан Тувалор. Глаза старика сверкали из-под густых бровей. Как будто не его стараниями он пришёл к этому.
Что ж…
Отличный спектакль! Не знал бы подноготную — поверил бы.
— Меня всегда это в тебе восхищало, — сказал наставник тихо, чтобы не услышали другие. — Самый младший, но самый разумный.
— Не числом прожитых лет измеряется зрелость, — ответил Талиан так же шёпотом. — Если жизнь в вашем доме меня чему-то и научила, так это тому, что нужно заботиться о раненых друзьях.
Ему ужасно хотелось знать, что тан Тувалор на это ответит, но к ним подошёл главный жрец, и разговор сам собой оборвался.
— Необходимо завершить церемонию.
Талиан выпрямился и принял из рук жреца большую императорскую печать — истинный символ власти, в отличие от золотого венца, украшавшего теперь его голову.
— Извиняюсь перед вами, ведь вы уже давно немолоды, но всё равно смиренно прошу принять на себя бремя императорской власти. Будьте не только щитом и мечом Морнийской империи, но её голосом и главой.
В его словах не было ни капли смирения, но никого это не волновало. Тан Тувалор принял печать, и удушающая тишина лопнула, разорванная шквалом аплодисментов.
Глава 7. Покушение на императора
Год 764 со дня основания Морнийской империи,
2 и 3 день рагелиного онбира месяца Большого урожая.
Несмотря на распахнутые ставни, в пиршественной зале было душно. Люди толпились у столов и в проходах, о чём-то перешёптывались, смеялись. Туда-сюда с подносами и кувшинами носились слуги. Музыканты шелестели нотными листами и ёрзали на своих местах, готовясь исполнить праздничную сальтареллу в честь его коронации.
А Талиан старательно делал вид, что не замечает стоящего рядом Демиона. На его лице — и без того обезображенном шрамом — набухал синяк и кровили губы. Видимо, «беседа» с таном Тувалором о поведении, достойном наследника, по дороге из главного храма во дворец прошла бурно, на эмоциях.