Старик редко когда сам занимался рукоприкладством. Но сегодня Талиан, пожалуй, добавил бы Демиону пару тумаков и от себя.
— Музыку для первого танца!
Зазвучали тамбурины и бубны, задавая ритм праздничной сальтареллы. Вот она — мелодия его похорон! Талиан нервно переступил с ноги на ногу и стиснул зубы, вспоминая начальные шаги. Пока он жил в Уйгарде танцы — это было едва ли не последнее, чему уделялось время. Меньше уроков досталось лишь игре на музыкальных инструментах и стихосложению.
Тан Тувалор не шибко жаловал искусство.
Нет, они, конечно, повторили с Маджайрой танец несколько раз, но...
Вступление закончилось, и думать о чём-либо стало поздно. Талиан развернулся направо и с достоинством поклонился Эвелине. Когда та присела в ответ, в её волосах блеснули две белоснежных заколки, по форме напоминающие эдельвейсы.
События сегодняшнего дня слились в одно расплывчатое пятно. Как выглядела Эвелина, когда пришла дошивать мантию, вспоминалось смутно. Но сейчас, в коричневом платье с пышными складками, восполняющими недостаток объёма на месте груди, смотрелась рядом с ним неплохо.
Демион за его спиной раскланялся с Маджайрой. Талиан развернулся к нему боком и протянул Эвелине правую руку. Её пальцы коснулись ладони едва-едва. Неощутимые, как дуновение утреннего бриза. Отведя левую руку за спину, Талиан провёл партнёршу быстрым шагом с прыжком по диагонали.
Барабаны смолкли, уступая ведущую партию авлосам. Мелодия, выдуваемая музыкантами из сдвоенных трубок, поначалу была тягучей, как мёд, утробной и низкой. Она пробирала до самых глубин души, лишая голоса и оторопью мурашек проносясь по телу. Но всё изменилось, когда дрогнули серебряные струны кифары. Мелодия взвилась над залой радостным вихрем торопливых, пляшущих звуков, и, подчиняясь новому ритму, Эвелина начала крутиться у него под рукой.
Её платье, ещё минуту назад казавшееся таким скромным, разлетелось в стороны — и взгляду открылись ноги до самых бёдер. По залу пронёсся изумлённый вздох, тут же переросший в громкий шёпот и хихиканье. Талиан застыл, сражённый увиденным наповал. К счастью для него, подошло время каданса.
Они медленно поклонились друг другу и застыли в ожидании музыки. Талиан мысленно ругал себя и обзывал дураком, но всё равно не мог оторвать взгляд от её глаз. Завороженный, стоял и смотрел, как лукаво мерцают золотые искорки среди изумрудной зелени.
Дочь Тёмного тана нельзя было назвать красивой — никакой тебе благородной бледности, золотых локонов и томного с поволокой взгляда, — но у неё были самые большие и выразительные глаза среди всех, какие он до сих пор видел. Особенно когда они лучились восторгом от удавшейся дерзкой выходки.
Призывно зазвучали тамбурины, на нежный голос кифары отозвались восторженным перезвоном бубны, недовольно и как будто ревниво прогундели авлосы. Талиан взял Эвелину за руку, и они, переменив ногу, прошли ещё одну линию быстрых шагов, поклонились, а затем замкнули треугольник последней дорожкой, вернувшись на место, с которого начинали.
— Всё время смотреть на меня не обязательно, — шепнула Эвелина, обходя его по кругу, пока Талиан стоял на одном колене. — Достаточно просто шагать в музыку.
— Кто это на вас смотрит? Я?!
Он от удивления забыл переменить ногу, когда они, разойдясь с Демионом и Маджайрой, пошли на второй заход по треугольнику в другой части залы.
— Вам не нравится, что я смотрю? — спросил Талиан на следующем кадансе. — Если не нравится, больше не буду.
— А сможете?
Он фыркнул и улыбнулся. За этот вечер, наверное, впервые.
Зазвучала домбра, сначала робко, а потом всё настойчивее отбирая ведущую мелодию у авлосов. Ей вторили бубны. Талиан чуть не запутался в череде быстрых разворотов и перемен местами, а когда дело дошло до рук, к горлу подкатила паника. Он не помнил движений. Совсем.
— Правой тыльной, тыльной, внешней, левой тыльной, — сквозь музыку прокричала Эвелина, хлопая его по рукам. — Правой внешней, внешней, тыльной, левой внешней. Быстрее!
Кошмар с хлопками ладонями закончился вместе со звуками вступившей солирующей кифары. Талиан с облегчением бухнулся на одно колено и постарался вспомнить оставшуюся часть танца, пока Эвелина обходила его по кругу. Им осталось ещё два раза по восемь тактов пройти, держась за руки, с попеременным вращением вокруг своей оси, затем следовал разворот к партнёру и скользящие шаги вбок — и, кажется, всё.
Его мучения окончатся.
— Не забудьте в конце про двойные шаги.
Талиана прошиб ледяной пот. Ему хотелось крикнуть: «Какие, к зулунцам в задницу, ещё двойные шаги?!» — но Эвелина уже закружилась, проходя в танце у него под рукой. Прекрасная праздничная музыка зазвучала в ушах похоронным маршем.