Да ну её! Пусть поучает сколько хочет, лишь бы не смотрела, как на слизняка.
Он прошёл уже половину пути, когда коридор внезапно поплыл перед глазами — и Талиан, почувствовав, как слабеет, прижался к холодной и шершавой стене. Сердце билось гулко и редко, а боль мешала мыслить связно. Надо было вернуться, назад, к двери, и попросить помощи у стражников, но тогда все узнают… и Маджайра увидит…
Он медленно сполз по стене на пол и завалился набок. В ноздри забилась коридорная пыль, в спину упёрлись грубо обтёсанные камни, но от холода мысли слегка прояснились. Повреждённые связки — и так плохо? Нет, не в них дело. А что тогда? Голова?
Талиан смутно вспомнил, как грохнулся на пол, задыхаясь от боли в полыхающем горле, и плевался кровью, как сестра била его ногами и вроде бы попала пару раз, но вскользь. Не сильно. Не настолько сильно, чтобы спровоцировать головокружение и тошноту. Недостаточно сильно, чтобы его убить.
На уровне его глаз появились мужские ноги в кожаных сандалиях. Талиан попытался сморгнуть наваждение, но нет, он отчётливо видел пальцы с ровно остриженными ногтями. Странно. В коридоре любой шаг отдавался гулким эхом. Как мог кто-то подойти настолько бесшумно? Как только сумел? Или это он оглох от сердечного стука, ошалело бьющегося в висках?
Мужчина опустился перед ним на корточки. Вывернув шею, Талиан сумел поймать его взгляд — хмурый и озабоченный. Глаза были синими-синими, как два сапфира. Они словно полыхали внутри, едва удерживая в своих пределах рвущуюся наружу силу.
— Пом-ите… — прохрипел он. — Пож-та…
Фигура качнулась над ним и отстранилась. Мужчина решил бросить его здесь и уйти?
— Пом-ите!
Вытянув руку, Талиан попытался ухватить его за лодыжку, но пальцы сомкнулись, поймав пустоту. Мужчина повернулся к нему и прожёг тяжёлым взглядом.
— Больше так не подставляйся, — прозвучало властно и тихо.
Талиан напряг слух, пытаясь разобраться дальнейшие слова незнакомца, но раньше, чем что-то услышал, сознание ускользнуло во тьму. Кажется, всего на мгновение. Только когда он снова открыл глаза, мужчины рядом уже не было.
— Что случилось? Вы ранены?
Эвелина сидела возле него на полу и трясла за плечо. С испуганного лица глядели огромные глазищи, и если до этого он находил её миленькой, то искренняя тревога за него прибавила ей очарования.
— Что за лицо? Ты мне ещё плакать начни, — буркнул Талиан, приподнимаясь, чтобы сесть. По неясной причине вся его боль исчезла, оставив разлившуюся по телу слабость. — Сколько я здесь пролежал? Который час?
— Седьмой, — бросила Эвелина, недовольно поджав губы. — Вас так страшат женские слёзы, что вы…
— Да. Правильное слово. Видеть их не могу.
Сейчас он чувствовал себя заметно лучше: бока не болели, в голове не гудело, его прекратило мутить, — а, значит, нечего было разлёживаться на холодном полу. И так выходило, что повалялся он здесь не меньше часа.
— Зачем вы так? Я же хотела помочь!
Талиан взглянул на то, как она, опустив голову, яростно мнёт в пальцах подол туники, и вздохнул.
— Лучше, когда вы злитесь на меня за грубость, чем плачете, — примирительно сказал он, поднимаясь на ноги. — Спасибо за помощь, но мне она не нужна. До встречи.
— Но что-то ведь случилось? Эй! Талиан Шакрисар! Эй! Вернитесь и поговорите со мной! Не ведите себя, как глупый мальчишка…
Она кричала ему что-то ещё, но Талиан не слушал. Он хотел как можно скорее добраться до покоев, чтобы всё тщательно обдумать: и новые детали, рассказанные Маджайрой об убийстве отца, и встречу с незнакомцем, после которой его самочувствие резко улучшилось. Или дело тут было в отдыхе?
Голова пухла от мыслей и предположений, но стоило ему добраться до покоев, как моментально навалилась усталость. Даже такой короткий путь отнял слишком много сил.
— Шта желает ева императарская велишества?
— Тишины и покоя. И чтобы никто, повторяю, никто не смел тревожить меня до вечера.
— Будет исполнена!
Тонфиец поклонился ему в пояс и проводил взглядом до самой двери, чему-то довольно улыбаясь. Как пёс, знающий, что за принесённую хозяину палку его ждёт награда.
Зайдя в спальню, Талиан осмотрелся: раба нигде не было видно.
— Фариан? Ты здесь?
— Да, мой господин.
Талиан осмотрел спальню ещё раз, но так и не понял, откуда донёсся его голос.
— Выйди ко мне.
Дверца скрипнула, и из шкафа показался раб. Едва взглянув на него, Талиан понял причину его смущения: сложно было сказать, одет Фариан или раздет, потому что на нём не было ничего, кроме прозрачного газа. Даже в набедренной повязке с расписанной перламутровой краской кожей тот выглядел приличней.