В тени раскидистой яблони до боли знакомая парочка устроила себе ранний завтрак. Пока Демион выбирал, какой кусок отрезать от запечённой утки, Маджайра рассеянно смотрела куда-то вдаль и изредка улыбалась его шуткам. Выглядела она при этом напряжённо и скованно, будто сидела на иголках. Только Демион ничего не замечал! Сиял, как до блеска начищенный медный чайник, и чуть ли не пускал из ушей пар.
Как можно быть таким тупицей?!
— А они друг другу хорошо подходят. Он уродлив снаружи, она — внутри.
Вздрогнув, Талиан обернулся на голос. Рядом с ним стоял мужчина лет тридцати — тридцати пяти, крепкого сложения, с золотистыми кучерявыми волосами, бородой и усами, казавшийся почему-то смутно знакомым.
— Вы только что назвали мою сестру уродиной. Совсем берега потеряли?
Мужчина усмехнулся, и его глаза на мгновение вспыхнули синим светом.
— Имею право. Вы, ваше не в меру задиристое императорское величество, должны мне за исцеление. Припоминаете, как валялись в коридоре? Нет?
Талиан насуплено молчал. Манера вести себя и тон незнакомца ему категорически не нравились.
— Приглядитесь к ней. — Мужчина кивнул на Маджайру. — Лучшие юноши и мужчины империи приезжали во дворец толпами. Кто стихи ей читал, кто песни пел, кто на мечах дрался — исхитрялись, как только могли. И что? Один слишком низок, у другого уши топорщатся, третий стар, четвёртый конопатый, пятый заикается. Тьфу ты! — Он сплюнул на пол и продолжил говорить, не скрывая сарказма: — Зато теперь её жених «красив как бог». Ровно такой, какого она себе заслужила.
— Да вы… — Талиан сжал кулаки, готовясь пересчитать зубы этому зарвавшемуся «целителю». — Кто вы, вообще, такой?!
— Я? — Мужчина развернулся к нему лицом. — Теперь я нэвий.
— Нэвий?
— Да, нэвий, но это имя вам что-то скажет, только если вы найдёте письмо, написанное кровью.
— Вы и про письмо, написанное кровью, знаете?!
— Я много чего знаю. — Нэвий усмехнулся. — Но рассказать вам должен ещё больше. Поэтому, если есть вопросы, спрашиваете.
Талиан заторможено смотрел в точку у мужчины над левым плечом несколько долгих ударов сердца, а потом спросил:
— Какой силой владеет тан Анлетти?
— Хм… Анлетти? — Мужчина удивился такому вопросу. — Он невероятно обаятелен. Люди боятся смотреть ему в глаза, чтобы не попасть под очарование. Но в нём, как бы сказать, прекрасно всё. Взгляд, движения, голос. Я слышал историю, когда убийца Шалитша прокрался к нему в дом, но вместо того, чтобы убить, залюбовался спящим, разбудил и сдал нанимателя.
— А отца он тоже обаял?
— О, нет! — Нэвий рассмеялся. — С погибшим императором Анлетти вёл себя по-хамски. Он был беспринципен и груб, щедро одаривал нелестными эпитетами и придумывал унизительные прозвища. По молодости они часто дрались.
Должно быть, невысказанный вопрос слишком явственно проступил у Талиана на лице, потому что мужчина добавил:
— Понимаю, такое поведение выглядит странным, но не для Анлетти. Как бы это ни звучало, но он страдал от своей силы больше других. Люди, готовые в его присутствии отдать последнее, испытывали горькое разочарование, когда чары спадали. Они чувствовали себя обманутыми, клялись отомстить, а когда добирались до Анлетти, их сердца снова загорались любовью. Насквозь фальшивой, приворожённой любовью. — Мужчина ненадолго замолк, а когда заговорил снова, его голос звучал с затаённой грустью: — Поэтому нарочитая грубость Анлетти — не что иное, как попытка быть самим собой, быть честным. С тем единственным человеком, в чьих силах было преодолеть власть его чар и увидеть, насколько одинокий разум они скрывают.
— Но… Я слышал, что отец влюбился в мужчину?
— Бред! От кого вы это услышали? — Нэвий искренне оскорбился, как если бы речь шла о нём самом. — Император — и чтобы с мужчиной? Какая нелепость! У него в гареме тысяча отборных красавиц. Тысяча! Как можно тысячу женщин променять на одного мужчину?!
Талиан неопределённо пожал плечами.
— Я про него и не такое слышал. Маджайра говорила, он разорил страну, привёл в упадок армию и флот, не следил за ремонтом доро…
— Маджайра! — Нэвий произнёс имя сестры как отборное ругательство. — Прежде чем повторять за другими мерзкую ложь, вам следовало бы самому разобраться в том, какую империю мечтал создать ваш отец вместе с Анлетти. Поднять отчёты, посмотреть, куда и на что были потрачены деньги, а уже потом судить. Или вам своей головы на плечах не хватает? Непременно нужна чужая?