Не могла девушка, разрыдавшаяся из-за чужой боли, оказаться отъявленной злодейкой. Да и потом…
Когда он облизал кончики её пальцев — она смутилась и убежала.
Когда он отказался поцеловать её после танца — она не смогла скрыть, как сильно её это задело.
Когда он выставил её за порог из спальни — она оскорбилась, но и обрадовалась тому, что он не воспользовался её уязвимым положением и не затащил в постель. Хотя мог бы. И никто бы ему не сказал потом ни слова осуждения.
— Я думала-а-а… что совсем-м-м… вам не нравлюсь, — сбивчато прошептала Эвелина ему в губы и улыбнулась. — Или… Вы же это-о-о… не в утешение?
Она дышала так же часто и глубоко, как он сам, обжигая лицо своим дыханием — растрёпанная и раскрасневшаяся, такая милая.
— Зови меня просто Талиан. К чему сейчас этикет?
— Та-а-алиан? — протянула она, а затем фыркнула. — Мне больше нравится Шакрисар.
Он выпустил её из рук и отодвинулся, уверенный, что она останется стоять. Но Эвелина беспомощно сползла по стене вниз до самого пола, словно новорождённый оленёнок, у которого разъезжаются ноги и подгибаются колени.
— Я должна вам кое в чём признаться. Пока мы не стали друг другу… ещё ближе. — Она посмотрела на него снизу своими огромными глазищами, будто душу выпила по капле. Он знал — ну ведь знал же?! — что обязательно будет какое-нибудь «но».
— Это касается письма твоего отца?
— Какого письма? А-а… ну… вообще говоря, оно фальшивое, — признавшись, Эвелина опустила взгляд и покраснела. — Я хотела проверить вас… тебя и прошу за это прощения.
И эта — с проверкой! Сговорились они с Маджайрой, что ли? Талиан уселся к ней на пол и пару раз стукнул затылком о стену. Женщины! Он никогда их не поймёт…
— Просто… с самого начала… понимаешь… я была неискренна, — Эвелина глубоко вздохнула, сцепила пальцы рук и, уставившись в пол, продолжила говорить: — Когда ко мне пришла Маджайра и попросила помочь ва… тебе с мантией, я ей грубо отказала. Ну как — грубо? Я сказала, что помогу ей, если она упадёт на колени и подползёт ко мне со словами: «О благословенная госпожа! Нижайше умоляю тебя помочь!» И… я прямо там и поперхнулась, когда она это сделала.
— Маджайра?!
— ДА! Ты представляешь моё ошеломление? Я была в ужасе… Чтобы Маджайра? На коленях? Да ещё и умоляла меня? Бр-р! — Эвелина передёрнула плечами и обняла себя руками. — Раньше мне такое могло присниться лишь в кошмарном сне! Маджайра всегда была ледышкой. Она либо высокомерно не замечала мужчин, либо смотрела на них с таким отвращением, словно к ней в сандалию заполз слизняк. А тут…
— Да разве она такая? — Талиан на минуту задумался. — Она хочет казаться взрослее, поэтому ведёт себя сдержанно и хладнокровно. Но характер у неё пылкий. Поэтому иногда её прорывает, как плотину по весне. И вот тогда лучше не попадаться под горячую руку. Даже мне.
— Ох, Талиан… — произнесла Эвелина с такими интонациями, будто говорила «какие вы, мужчины, всё-таки глупые». — Это рядом с тобой она стала похожа на человека, а до этого скорее напоминала статую, безразличную ко всему. Поэтому… собственно… — Она опустила подбородок к груди, и речь зазвучала приглушённо. — Я и решила тебя соблазнить. Она отобрала у меня отца, вот и я… Думала, если соблазню тебя, то разобью ей сердце. Ведь ты единственный человек, которого она любит.
— Так значит, всё это — игра?
Талиан ненавидел себя за этот вопрос, но ещё больше — за сжавшееся, как от удара, сердце.
— Нет! Что ты! Пожалуйста, не думай так! — Она вцепилась в него руками, будто он собрался убежать. — Поначалу это было игрой, это правда. Но потом… Чем больше я тебя узнавала, тем сильнее ты мне нравился. Я даже проверку эту устроила… — Эвелина густо покраснела, — чтобы в тебе разочароваться.
— Ну и как? Получилось?
Она отрицательно замотала головой, закусила губу и вздохнула.
— Я думала, ты начнёшь приставать ко мне, поэтому смазала тело особой мазью, которая должна была тебя усыпить. Но ты… в общем, не пригодилась она…
— Хм, а как это должно было меня остановить? — Талиан озадаченно нахмурил лоб. — Там же…
«Уложил, всунул, вынул — и собственно, всё», — хотел добавить вслух, но не хватило духу. Он никогда с девчонками не говорил на такие темы, только с парнями. И теперь смущался. Но к счастью, не он один.
— Мне подруги говорили, что когда… в общем… там… — На Эвелину смотреть было жалко: она покрылась румянцем до самых ушей и запиналась чуть ли не на каждом слове. — Всё начинается с поцелуев!
— Омн…
Талиан зажал рот ладонями, чтобы не заржать в голос, прекрасно понимая, что смех сейчас её обидит. Но, преславный Адризель, как же было сдержаться? Это же… это же надо выдумать такое! Хитон когда до макушки задираешь — какие там поцелуи?!