— Спасибо, сэр, — отозвался Хоуз. — Вы нам очень помогли.
— Больше не называйте себя адмиралом, Хоуз, — посоветовал Финчбергер и повесил трубку.
— Нашел его? — поинтересовался Карелла.
Хоуз положил трубку на рычаг.
— В данный момент этот тип находится посреди океана — держит курс на Европу, — ответил он.
— Значит, его вычеркиваем, — решил Карелла.
— Но наша шлюха может иметь и других дружков, — возразил Хоуз.
— Да. Возможно, наш убийца хочет прикончить именно ее. Я позвоню ей и попрошу не волноваться насчет моряка. Но надо, чтобы Пит послал парочку наших в форме последить за заведением Иды. Если целью нашего друга является Леди Марсия, парень не рискнет напасть на нее в окружении копов.
— Будем надеяться.
Хоуз поднял взгляд на белые настенные часы. Ровно одиннадцать утра.
Через девять часов убийца — кем бы он ни был — нанесет удар.
Откуда-то с улицы, со стороны Гровер-парка, в комнату проник солнечный зайчик; он отражался от какого-то блестящего предмета; Хоуз невольно зажмурился и попросил:
— Стив, задерни, пожалуйста, штору!
Глава 5
Сэм Гроссман, лейтенант полиции, эксперт-криминалист, заведовал лабораторией технической экспертизы полицейского управления города, расположенной на Хай-стрит.
Это был высокий, угловатый и немного неряшливый с виду человек. Но, несмотря на внешнюю суровость, характер у него был мягкий. Он носил очки, так как в детстве слишком много читал и испортил зрение. Глядя в его голубые, добрые, бесхитростные глаза, трудно было поверить, что Гроссман ежедневно изучает последствия самых ужасных, самых тяжких преступлений — чаще всего со смертельным исходом. Сэм любил свою работу. Если он не возился с пробирками, доказывая действием важность лабораторных экспертиз в расследовании преступлений, то его можно было застать за разговором с каким-нибудь детективом. Гроссман любил внушать сыскарям важность сотрудничества с экспертами.
Когда утром посыльный привез письмо из 87-го участка, Сэм немедленно задействовал своих сотрудников. Предварительно из участка позвонили по телефону и умоляли как можно скорее прислать результат. Сотрудники Сэма сделали фотокопию письма и сразу же выслали ее назад, в 87-й. Затем они приступили к детальному исследованию письма и конверта. Прежде всего было необходимо обнаружить свежие отпечатки пальцев, если такие остались.
С оригиналом письма обращались с особой бережностью. Сэм не питал особых иллюзий. Скорее всего, до того, как попасть к ним, письмо успело побывать в руках половины копов в городе; однако он не стремился облегчить себе задачу. Тщательно, методично его сотрудники нанесли на письмо и конверт десятипроцентный раствор нитрата серебра, пропустив листок между двумя валиками, покрытыми этим раствором. Подождали, пока бумага высохнет, а потом поместили ее под ультрафиолетовые лучи. Через несколько секунд проявились отпечатки.
Весь листок был ими просто испещрен. Сэм Гроссман вздохнул. Он так и думал! Письмо было составлено из слов, вырезанных из газет и журналов и наклеенных на лист бумаги. Эксперт полагал, что во время наклеивания отпечатки останутся по всему листу — так оно и оказалось. Ведь автору письма приходилось намазывать клеем вырезанные из газет полоски и прижимать их к листу бумаги, чтобы как следует приклеилось. Естественно, все полоски на странице сопровождались полным набором отпечатков.
Но почти все отпечатки злоумышленника оказались безнадежно смазанными или заляпанными другими отпечатками — за исключением двух оттисков большого пальца, которые находились с левой стороны: один почти на самом верху, а другой — чуть ниже середины листка. Оба были хорошего качества.
И оба, к сожалению, принадлежали сержанту Дэйву Марчисону.
Сэм вздохнул. Стыд и позор! Ему никогда ничего не давалось легко.
Когда позвонил Гроссман, Хоуз сидел в комнате для допросов. Он пошел туда, чтобы изучить фотокопию письма. Сэм позвонил в 11:17.
— Хоуз? — спросил Гроссман.
— Да.
— Говорит Сэм Гроссман из лаборатории. Мне принесли отчет по вашему письму. Так как важную роль играет фактор времени, я решил, что самое главное сообщу по телефону.
— Валяй, — согласился Хоуз.
— От отпечатков толку немного, — сказал Гроссман. — Только два приличных на самом письме, но они принадлежат вашему дежурному сержанту.
— На лицевой стороне листа?
— Да.
— А на обратной стороне смотрели?
— Все смазано. Письмо сгибали. Тот, кто его складывал, провел вдоль линии сгиба кулаком. Там ничего нет, Хоуз. Извини.
— А конверт?
— Отпечатки Марчисона и твои. Больше ничего, только четкие пальчики парнишки. Ребенок держал конверт в руке?
— Да.
— Ну вот, у меня хорошие отпечатки его пальцев; может, пригодятся. Если хочешь, я их пришлю.
— Будь так добр, — попросил Хоуз. — Что еще ты накопал?
— Возможно, кое-что тебе пригодится. Клей, которым пользовался ваш сочинитель, стоит пять долларов с четвертью и выпускается компанией «Бранди». Они разливают его во флаконы и в тюбики. К уголку письма прилип крохотный кусочек металлической стружки синего цвета. Тюбики клея синие, поэтому, вероятнее всего, ваш писатель выдавливал клей из тюбика. Хотя какая разница? Клей он мог купить где угодно. Его везде продают. А вот бумага…
— Да, что насчет бумаги?
— Бумага высокой плотности; произведена компанией Картрайта в Бостоне, штат Массачусетс. Мы проверили водяные знаки. Каталожный номер партии — 142-Игрек. Она стоит около пяти с половиной долларов за большую стопу в 480 листов.
— Значит, компания бостонская?
— Да, но они продают свою продукцию по всей стране. В нашем городе у них тоже есть компания-дистрибьютор. Название сказать?
— Да, пожалуйста.
— «Истерн шиппинг». Находится на Гейдж-бульвар в Маджесте. Телефон дать?
— Да.
— Принстон 4–9800.
Хоуз записал номер.
— Еще что-нибудь есть?
— Да. Мы знаем, откуда он вырезал буквы.
— Откуда?
— Подсказка содержалась в букве «т» в слове «можете». В середине слова заглавная буква! Очень характерное начертание, Хоуз!
— Из «Нью-Йорк таймс»?
— Вот именно. Газета продается по всей стране. Готов присягнуть, что с анализом газет и журналов мы далеко не продвинемся. Но мы стараемся регулярно просматривать основные публикации и редакционные статьи. Иногда находят части тела, завернутые в газету или стопку газет. Что-то тут, что-то там — мы собираем сведения буквально по крупицам.
— Ясно, — сказал Хоуз.
— На сей раз нам повезло. Взяв «Т» из «Нью-Йорк таймс» за отправную точку, мы просмотрели то, что имеем, выделили те разделы «Таймс», которыми он пользовался, и установили дату выхода номера.
— И?..
— Он воспользовался воскресным выпуском «Таймс», причем взял не всю газету, а только раздел «Журнальные и книжные новинки». Воскресный выпуск за 23 июня. Мы нашли достаточно слов, чтобы исключить простое совпадение. Например, слово «Леди» взято из книжного раздела. Вырезано из рекламы одного романа Конрада Рихтера. Слово «предпринять» вырезано из колонки «Скандалы». Взято из рекламы женского нижнего белья.
— Продолжай.
— Восьмерка — это очевидно; он вырезал ее из рекламы пива «Баллантайн».
— Что-нибудь еще?
— Со словом «убить» все просто. Рекламщики не жалуют это слово, если только речь не идет о дезодорантах, которые убивают неприятные запахи в ванной. «Убейте неприятный запах…» — и дальше название их продукта. Во всяком случае, сомнений у нас не возникло. Он брал «Таймс» за 23 июня.
— А сегодня — 24 июля, — напомнил Хоуз.
— Да.
— Иными словами, он задумал убийство уже давно, сочинил письмо и держал его целый месяц, пока не установил для себя дату убийства.
— Похоже на то. Если только не взял старую газету, попавшуюся ему в руки.