Ковалев все говорил и говорил, а Лев, в нетерпении поглядывая на часы и понимая, что он не отстанет, пока своего не добьется, решительно произнес:
– Хорошо. У кого это дело? Завтра зайду переговорю, попробую узнать, что смогу. Но ничего не обещаю. Мне, сам понимаешь, докладывать никто не обязан, была ли там «длинная рука» или не было.
– Поговоришь?! Правда?! – обрадовался Ковалев. – Вот спасибо тебе, Лев Иванович! Вот уж удружил так удружил. Мишин это дело ведет. Гриша Мишин. Только ты сначала лучше бы все-таки с Семеном переговорил. Он тебе все в подробностях доходчиво объяснит и по полочкам разложит, не то что я через пень-колоду рассказываю. Семен это дело во всех тончайших деталях знает. Может быть, даже лучше, чем следователи. Он ведь лично общался с ним, с аферистом-то с этим. Кроме этого, сам справки наводил, стороной, так сказать. Он ведь все-таки депутат, возможности есть. А с тобой он с удовольствием побеседует. Когда я сказал ему, что тебя хочу попросить, он сразу духом воспрял. Если, говорит, сам Гуров займется, тогда толк будет.
– А меня он откуда знает? – удивленно поднял брови полковник. – Кажется, мою жену пока никто на израильские курорты не отправлял.
– Ничего, это поправимо, – улыбнулся Ковалев. – А то, что он тебя знает, неудивительно. Я ведь говорил – ему приходилось бывать здесь, а ты у нас знаменитость. Так что все естественно и очень логично. Значит, едем?
– Едем? Куда едем? – переспросил Лев.
– Как куда? К Семену. Тебе ведь нужно поговорить с ним. Заодно и поужинаешь. Смотри, времени уже сколько. Рабочий день давно закончился, а ты, наверное, и не обедал толком. Что я, не знаю, что ли. Поехали, поехали! Семен уже звонил, он нас в ресторане ждет.
Окончательно сдавшись на милость «застенчивому и безынициативному» Ковалеву, Гуров вместе с ним спустился к выходу и, следуя точным и лаконичным указаниям, поехал в ресторан.
«Хороший человек и депутат», полное имя которого было Рудецкий Семен Викторович, уже находился в зале. Ковалев предупредительно оставил их наедине за столиком, стоявшим на отшибе, как бы отдельно от всех, в дальнем углу у окна, и Лев выяснил подробности «истории», в которую угораздило попасть его новому знакомому.
Он узнал, что мошенника, которого тот хотел привлечь к уголовной ответственности и заставить вернуть деньги, зовут Проскурин Антон Васильевич и что, несмотря на свои новые интересы в Таиланде, на родине он тоже иногда появляется. Причем останавливается, как правило, в том самом единственном достроенном отеле, со сдачей которого, по-видимому, и завершилась грандиозная затея создания «сети» в городах Золотого кольца.
Рудецкий сказал, что с расследованием этой аферы происходит что-то подозрительное. Заявлений и претензий более чем достаточно, а уголовного дела до сих пор нет. Он, как один из серьезно пострадавших, хотел бы по возможности уточнить, не оказывается ли какого-либо давления на официальное расследование, и в случае необходимости готов даже финансировать неофициальное.
Внимательно слушая собеседника и пытаясь определить истинные мотивы его действий, Гуров пришел к выводу, что тому очень хочется надавить на Проскурина и вернуть свои деньги, но за самим собой он не ощущает достаточной «силы» для этого. По-видимому, это и явилось тем побудительным фактором, который заставил его обратиться к Ковалеву, а того соответственно к нему, Гурову. Лев не ощущал особенного восторга от того, что ему предстоит заниматься проблемами «слишком мелкого жемчуга». Но поскольку некие предварительные следственные действия уже имели место, выполнить просьбу Алексея и разобраться во всем, пожалуй, стоило, поэтому он все-таки согласился заняться этим делом.
Понимая, что в предстоящие два выходных дня по поводу официального расследования ему ничего уточнить не удастся, полковник решил съездить во Владимир и посетить пресловутый отель. Если Проскурин часто бывает там, вполне возможно, переговорив с теми, кто с ним регулярно общается, ему удастся узнать что-то интересное.