— А я знаю, кто ты, — сказал Голд тихо, будто они были вдвоем в комнате. — Тимоти Джеймс Уильямсон, — читал он, — иначе Крошка Тим Уильямсон, иначе Слоновый Джим, иначе Крошка Две Тонны, иначе Рыжий Крошка Уильямсон. — Голд некоторое время читал про себя, потом присвистнул: — Крошка! Да ты нехорошо вел себя! Семь лет в Сан-Квентине за вооруженный грабеж, три года в Балла-Балла за незаконное хранение пулемета. Член «Сатанинской мотоциклетной банды», «Арийского братства», группы «Христианский народ», а теперь — Калифорнийского клана. — Голд отложил рапорт. — А потом ты приехал сюда и поколотил этого Ангела, и тут ты немножко перестарался. И ты вовсе не хочешь, ни в коем случае не хочешь посетить вновь прекрасный штат Невада? Тогда недурно расстараться и приобрести друзей здесь.
— Мистер Уильямсон, — настаивал Танненбаум, — не говорите с ним. У нас нет пока письменных гарантий, мы не пришли к соглашению. Вы понимаете, меня, Уильямсон?
Крошка приканчивал бургер и вторую порцию мяса.
— И не подумаю возвращаться в Неваду.
— Да?
— Я и дня не проведу за решеткой, хоть и пришил того придурка. — Крошка мерзко, с бульканьем, рыгнул.
— Это почему?
— Мистер Уильямсон!.. Прошу вас... пожалуйста...
— Ты знаешь почему.
— Так скажи мне. Скажи.
— Потому что я знаю что-то, без чего вам не обойтись.
— Ты о чем?
— Сам знаешь.
— О чем же?
— Мистер Уильямсон...
— Я знаю, кто прикончил всех твоих евреев. Там, в еврейском, районе.
Голд внимательно посмотрел на него.
— Откуда ты знаешь?
Крошка запихивал в пасть здоровенный хот-дог.
— Просто знаю, — прочавкал он.
— Откуда тебе знать, разве только ты сам прикончил их?
— Мистер Уильямсон, я настоятельно советую...
— Нет, не я.
— Докажи.
— Я скажу вам кто.
— Хорошо. Кто же?
— Мистер Уильямсон!
Крошка энергично работал челюстями.
— Ух ты! Представь себе, я не так глуп. Я ничего не скажу, пока мы не заключим сделку.
Голд засмеялся. Засмеялся и Крошка. Голд вытащил из кармана коробок, чиркнул спичкой, закурил, глубоко затянулся, кончик сигары покраснел. Уильямсон, со вторым хот-догом в руке, наблюдал за ним, словно завороженный. Голд выдохнул дым, улыбнулся ему и стал жонглировать сигарой. Потом ткнул пальцем в хот-дог.
— Никак не накушаешься, Крошка?
Тот напряженно всматривался в него.
— Как сказать. Я ведь с вечера ничего не ел.
Крошка зажмурился, облизнулся, поднес хот-дог ко рту. Голд одной рукой обхватил его сзади за толстую шею, а другой вбил ему в глотку целый хот-дог. Крошка подавился, попробовал встать, но Голд ткнул его мордой в третий чизбургер.
— Бог мой! Ты что, какого черта... — Танненбаум брызгал слюной от ярости.
— Джек, что ты делаешь?! — Долли кинулся к нему.
— Партнер! — крикнул Голд, и Замора встал между ним и остальными. Поднял руки.
— Не мешайте ему.
Двое молодых детективов кивнули в ответ и отступили.
Крошка пытался выплюнуть чизбургер, перевести дыхание, но Голд поставил ногу на его огромный мягкий живот. Как будто произошла утечка газа; Крошка согнулся пополам, наклонился над столом и изверг два чизбургера, два хот-дога и две порции жаркого.
Воняло, как в сточной канаве. Стовосьмидесятикилограммовая туша корчилась на четвереньках, вереща, как свинья, когда ее режут. Голд наступил ему на руку, надавил всем весом. Крошка попытался закричать, но вышло только какое-то урчанье. Голд опустился рядом на колени. Во рту у него снова была сигара, он снова затянулся и, схватив грязные рыжие космы, рывком приподнял голову Крошки и прижег ему щеку. Тот рванулся.
— Голд, я отниму у тебя значок! — ревел Танненбаум.
— Ради Христа, Джек! — вопил Мэдисон.
Голд даже не посмотрел в их сторону.
— Ты скажешь мне, что знаешь, или я выжгу тебе глаза.
Уильямсон дышал как загнанная лошадь.
— Богом клянусь, ты ответишь!
Голд, по-прежнему игнорируя Танненбаума, почти ласково нашептывал в покрытое бородавками ухо:
— Никто тебе не поможет, и начхать, что будет дальше. Глаза-то у тебя не будет. Понял?
Крошка понял. Очень хорошо понял.
— Не разговаривай с ним!
Крошка скользнул равнодушным взглядом по защитнику. Попросил Голда:
— Умыться-то можно?
Вместо ответа Голд ткнул в него сигарой.
— О'кей, о'кей. Два дня назад. В четверг. На штаб-квартире Клана. Этот хлыщ...
— Все присутствующие — соучастники! Все виновны! — Танненбаум хлопнул дверью.
Крошка без всякого интереса проводил глазами взбешенного адвоката. И продолжил. История заняла несколько минут. Вся комната провоняла потом и блевотиной.
— Почему Аттер выгнал этого парня? Почему не поверил ему? У него действительно была какая-то информация?
Крошка пожал плечами. Он уже сидел на своем месте и успел вычистить из бороды остатки рвоты.
— Джесс — гад. Так себя ведет, точно мы все у него в кармане. Он полное дерьмо, кретин. Любит встряхнуть ребят, сделать вид, что у него везде уши. Рыскал, вынюхивал все утро, вот теперь он знает того убийцу. А может, все по его приказу и делалось. Тут врывается этот пижон и заявляет, он, мол, этакий праведник, а головы всех паршивых евреев все равно что у него в багажнике. Ну, Джесси решил, что парень врет, или он шпик, или того хуже...
— Синий фургон, ты сказал?
— Так.
— Последняя модель?
— Может, 77-я или 78-я.
— Номер?
— Калифорнийский. Цифр не помню. Джесс знает.
Голд пролистал блокнот.
— Откуда знает?
— Посуди сам. После того как мы вытолкали парня, надавали ему пинков и он отвалил, Джесс вышел и в бинокль следил, как фургон покатился с горы. А потом и говорит нам, что засек номер и сравнит с номером шпиона из ФБР. Все разыгрывает большого человека, хочет нас припугнуть. Хочет показать, что все знает наперед. Черта с два он знает. Кое-кто из придурков в Дезерт-Виста думает, он новый Иисус Христос, а я знаю, что он просто кусок дерьма. Ну, мы все вернулись в штаб, и Джесси записал номер на клочке бумаги и спрятал в карман. Я видел.
Голд вновь прикурил сигару. Крошка с опаской покосился на него.
— Ну, мужики, это все, что я знаю. И все чистая правда.
Мучитель улыбался ему сквозь клубы дыма.
— Умница, Крошка, право, умница. Но с чего ты взял, что попал в точку? Что это и есть Убийца с крестом? Какие улики против него?
Крошка ухмыльнулся.
— Слушай, я служил в охране Чарли Мэнсона. И у этого парня такие же гнусные глаза. Он сдвинутый. Крыша поехала. А трт фрайер, которого вы ищите, как раз такой. Сечешь?
— А имени ты не расслышал?
— Никто его не звал по имени.
Голд кивнул и закрыл блокнот.
— О'кей, Крошка. Придется тебе еще денек посмотреть фотки из архива. Скажешь, если узнаешь того типа.
На столе и на полу засыхали грязные лужи.
— Тебе дадут новый завтрак. Лучше что-нибудь другое, а то опять затошнит.
— Нет, чего там, «Томми» — о'кей. Люблю «Томми».
Голд подал знак Заморе и детективам следовать за ним и пошел к двери.
— Эй, — окликнул Крошка, — а как наша сделка? Что будет со мной? Работаем вместе?
Голд задержался в дверях.
— Об Ангеле можешь забыть. Очевидная самооборона. Что касается Невады, сделаю что смогу. Если это и вправду наш парень и если то невадское дело не первостепенной важности, думаю, ехать не придется.
Крошка недоверчиво прищурился.
— Не надуешь?
— Слово джентльмена и еврея.
Уильямсон заржал было, но потом задумался.
В холле Голд деловито обратился к молодым детективам.
— Очень жаль; но спать сегодня не придется. С этого момента — вы члены отряда особого назначения. Выпейте кофе и притащите этой свинье побольше фотографий.
— Только правых? — Юноша нетерпеливо переминался с ноги на ногу.