Голд осторожно пробрался через кусты на улицу, уселся в «форд», зажег сигару и отпил из фляжки. Потом по радио связался с диспетчером: все было спокойно. Диспетчер спросил, где он находится. Голд пробурчал в ответ что-то неразборчивое.
Несколько минут спустя мимо дома тихо проехала патрульная машина с двумя полицейскими. Дождавшись, когда она исчезнет из виду, Голд завел «форд» и начал спускаться с холма.
Суббота, 11 августа
0.02 ночи
Он придержал дверцу машины.
— Где же все-таки ты научился так танцевать?
— В нашей семье было восемь детей, а я — единственный мальчишка. Сестры разучивали со мной новые па. Великолепная школа, до сих пор помогает.
Эстер покачала головой.
— Кларк, ты неподражаем.
Он проводил ее до двери. Она вставила ключ в замок, обернулась.
— Я чудесно провела время.
— Я тоже.
— Хочешь пропустить стаканчик?
— Твоя свекровь сказала — в доме нет спиртного.
Эстер улыбнулась.
— Поищем.
Он был потрясающим любовником, нежным и ласковым. Сначала она еще думала о Бобби. Ведь целых десять лет она спала только с ним. Ей не хватало его напора, его почти животной грубости. Но скоро это прошло. Она подчинилась Кларку, прижималась к его крепкому, темному телу, целовала лицо и плечи. Он вошел в нее сразу, потом еще и еще, уверенно ведя к вершине блаженства. Она кончила со стоном, вцепившись в него. Второй раз он взял ее сзади, шептал: «Ты красивая, ты такая красивая». В окно проникал слабый свет, через плечо она взглянула на Кларка, его кожа блестела от пота. Она отвела назад руки и втянула его в себя. И он взорвался в ней.
Они лежали рядом в темноте на горячей, влажной постели. Эстер закурила.
— Ты слишком много куришь, — сказал Кларк сонным голосом.
— Заботишься обо мне? — промурлыкала Эстер.
— А как же.
Она еще разок затянулась и отложила сигарету. Ничего больше не хотелось. Она томно ласкала его, поглаживала яички, целовала грудь. Он чуть вздрагивал. На улице в машине орало радио. Они задремали.
Кошка Багира спасалась за шифоньеркой от шума столь пылкой страсти, а теперь осторожно выбралась из укрытия с удивленно раскрытыми глазами и топорщащимися усиками. Но звуки сонного дыхания успокоили ее, киска постепенно осмелела, с наслаждением потянулась и с важным видом обошла комнату. На полу валялось сброшенное с кровати голубое покрывало. Багира поднялась на задние лапки, поскребла когтями развороченную постель. Эстер во сне пошевелилась, потерлась о Кларка. Это привлекло внимание Багиры, она бесшумно вспрыгнула на кровать. Но нагие тела были опять неподвижны. Кошка улеглась прямо на телефонный сигнализатор, который выпал из кармана Джонсона, и начала было умываться, но только вошла во вкус, как запищала эта противная штуковина. Багира взвизгнула, слетела с кровати, стрелой пронеслась через комнату, холл и дальше вниз по лестнице.
Джонсон проснулся недовольный, зашарил по простыням.
— В чем дело, милый? — пробормотала Эстер.
— Нужен телефон.
— Мм-м, там, внизу. — Она зарылась головой в подушку, когда он, голый, пошел к двери.
Через несколько минут Кларк вернулся и потряс Эстер за плечо:
— Вставай.
— Да... сейчас. — Она села, протерла глаза.
— Бобби. Твой муж.
— Да?
— Полиция только что нашла его.
3.37 утра
В пункте «Скорой помощи» медицинского центра конгресса царила неизбежная в выходные дни толчея и неразбериха. Отвратительный бедлам. Приемная была набита о чем-то молящими, на что-то жалующимися членами Клуба жертв револьвера и кинжала, как называли их врачи травматического отделения. Кое у кого на кровоточащих еще ранах самодельные повязки. Грязная безобразная старушонка раскачивалась на стуле и громко пела. Два алкаша спорили, кто первый в очереди. В коридорах теснились тяжелораненые — подстреленные, отравленные, разбившиеся. Вой сирен возвещал о прибытии все новых пациентов.
За стеклянной загородкой Кларк Джонсон разговаривал с молодым доктором-бенгальцем. Одежда доктора спереди пропиталась кровью. Эстер, мамаша Фиббс и маленький Бобби наблюдали за ними через захватанное грязными руками стекло. Доктор посмотрел на Эстер, губы его шевелились. Вот он что-то сказал, Джонсон ответил, вышел из-за перегородки. Лицо его было мертвенно-бледно.
— Безнадежный случай. Мне очень жаль, Эстер.
— Нет! Нет! Нет! — Она упала на колени, завыла.
Мамаша Фиббс попыталась поддержать Эстер, та вывернулась. Джонсон подхватил ее, она вырвала руку.
— Не трогай! Не прикасайся ко мне!
— Ну же, Эстер, — успокаивала мамаша Фиббс. Она сдерживалась, но и у нее глаза стали мокрыми и растерянными.
— Как это случилось? — Она повернулась к Джонсону.
— Его зверски избили. Неизвестно кто, сколько их было и когда. Может, прошло несколько дней. Они думают, он долго полз.
— Святый Боже! — простонала Эстер.
— Доктор сказал, не будь он таким сильным, умер бы сразу.
— О Господи, мой Бобби! Мой бедный Бобби!
— Мне так жаль, Эстер. Честное слово.
Эстер подняла голову и посмотрела на Кларка. Слезы хлынули у нее из глаз, заструились по щекам. Казалось, это не кончится никогда.
— Позволь проводить тебя домой.
Эстер с ужасом уставилась на него.
— Бедный Бобби, — причитала она. — Они били его как собаку, а я в это время валялась с тобой в постели — как свинья.
— Эстер! — цыкнула мамаша Фиббс, указывая глазами на маленького Бобби.
Но Эстер повысила голос:
— Мы трахались, как недоделанные вонючие подростки, а мой бедный Бобби боролся за жизнь в каком-то Богом проклятом месте.
— Мне так жаль, — повторил Кларк и опять попытался взять ее за руку.
— Отойди! Не прикасайся! — Она оттолкнула его. — Такие и убили Бобби! Такие, как ты!
Мамаша Фиббс взяла Эстер за плечо, повернула к себе.
— Эстер, возьми себя в руки. У нас еще много дел. Оставь этого беднягу в покое.
— У Бобби не было выхода! Они не дали ему шанса!
— Он сам виноват, и ты знаешь это. Бобби сошел со стези Господней, он выбрал иной путь и потому мертв. Никто не виноват, он все сделал сам. Это должно было случиться, рано или поздно.
— Как ты можешь так говорить! Ведь это твой сын!
— Я говорю истинную правду. Упокой Господь его грешную душу, но он был плохим сыном, плохим мужем и плохим отцом. Скажи спасибо, что вы не остались просто на улице.
— Не смей так говорить! Не смей! — Эстер готова была кинуться на свекровь.
— Сегодня ночью ты потеряла мужа, — мягко сказала мамаша Фиббс, выпрямляясь во весь свой рост. — Смотри не потеряй и мать.
Эстер затравленно взглянула на нее, но тут же вся сжалась от горя и стыда.
— Нет! Нет! Нет! — закричала она и выбежала из комнаты. Миссис Фиббс посмотрела ей вслед и глубоко вздохнула.
— Бобби, маленький, иди присмотри за мамой.
Тот колебался.
— Ступай, ну!
Мальчик выбежал в коридор, куда скрылась Эстер.
Мамаша Фиббс запахнула пальто, застегнулась на все пуговицы. Потом обратилась к Кларку:
— Скорбная ночь, мистер Джонсон:
— Да, миссис Фиббс.
— Сожалею, что вы оказались свидетелем. Семейные распри и горести не для посторонних. Я уверена, Эстер не имела в виду ничего такого.
— Я понимаю. Все нормально. Я хотел бы помочь.
Она рассеянно помотала головой.
— Может, вы скажете больничному начальству, что мы постараемся скорей забрать тело?
— Конечно.
— Я свяжусь с похоронным бюро Колемана, как только оно откроется.
Джонсон кивнул, не зная, что сказать.
— Я знаю мистера Колемана почти сорок лет.
— Неужели?
— Да. — Она теребила кошелек. — Надо поблагодарить врачей.
— Хорошо. Миссис Фиббс?
— Да?
— Мне, право, ужасно жаль вашего сына.