Близких у Зверева тогда ещё не было, как впрочем, не было и сейчас. Если, конечно не считать его непосредственного начальника и друга детства Стёпку Корнева и, разумеется, Венечку Костина, который в последние годы стал для Зверева кем-то вроде младшего брата… Постояв с пару минут у гипсовых статуй и улыбнувшись, вспомнив своё пионерское прошлое, Зверев вошёл в здание школы номер семь.
Миновав фойе, где прямо у главного входа возле воткнутого во флагшток красного знамени на мраморном постаменте возвышался бронзовый бюст Владимира Ильича Ленина, Павел Васильевич остановился возле письменного стола с тумбами. Над столом висели огромные настенные часы. Несмотря на то, что время было полуденное, часы показывали половину седьмого, а секундная стрелка безнадёжно стояла.
За столом под доской с документацией устроилась на табуретке невысокая и щуплая на вид женщина в синем затёртом халате. Вид у вахтёрши на первый взгляд был довольно безобидный.
Выкрашенные хной волосы стянутые в тугой пучок, на плечах цветастый ситцевый платок — женщина сидела, сгорбившись, и что-то вязала на спицах. На столе помимо массивного телефона стояла карболи́товая настольная лампа с помятым плафоном, рядом с ней лежал огромный моток синей шерсти с воткнутой в нём спицей.
Вахтёрши, дворники, подсобные рабочие и прочий младший персонал — Зверев просо обожал эту категорию. Люди, не обременённые властью, но как правило непосредственно контактирующие с фигурантами того или иного уголовного дела, очень часто обладали информацией, не всегда доступной прочими работниками, сумевшими продвинуться по карьерной лестнице и занимавших более высокие посты. Поэтому, когда вахтёрша наконец-то его заметила, Зверев и не стал особо спешить и остановился.
— Вы к кому, молодой человек? — деловито поинтересовалась вахтёрша, вставая. — Детки наши, как сами понимаете на каникулах, а в здании лишь пара-тройка преподавателей и директриса.
Павел Васильевич тут же галантно раскланялся и с милой улыбкой заметил:
— Директриса, пара-тройка преподавателей… А почему вы себя не назвали? Может быть, я к вам пришёл? Или вы такое исключаете?
Женщина положила на стол своё вязание и пригладила волосы.
— Ко мне? Да старовата я уж больно, сынок, чтобы ко мне смазливые кавалеры бегали?
Напряглась, но чувство юмора есть, отметил Зверев и тут же продолжил атаку на потенциального свидетеля:
— За «смазливого» кавалера спасибо, давно меня никто так не называл! А пришёл я сюда за помощью? Как только вас увидел, сразу понял, что вы мне не откажете?
— Это в чём же? — поинтересовалась вахтёрша.
— Информация мне нужна! Поможете?
— Информация — это можно! У нас же здесь, небось, не секретный объект! Вот я до войны на режимном предприятии работала, там болтунов не терпели. Да… А тут у нас обычная школа! Тайн никаких нет!
Поняв, что контакт с потенциальным свидетелем налажен, Зверев уточнил:
— То есть вы на режимном предприятии работали! Значит, фактически к правоохранительным структурам отношения имеете!
Женщина насторожилась.
— Получается… так оно и есть!
Зверев одобрительно кивнул и показал женщине удостоверение.
— Майор Зверев! Псковская милиция! Очень надеюсь, милая… Простите как вас?
— Зотова! Зотова Глафира Ульяновна я… — потупилась вахтёрша.
— Так вот, Глафира Ульяновна, я здесь нахожусь, чтобы выяснить некоторые сведения о двух ваших учащихся — Чижове и Хлебникове! Знаете таких?
Женщина тут же скорчила гримасу.
— Этих обормо́тов? Как же их не знать — их вся школа знает!
Зверев понял, что не ошибся в выборе.
— И чем же они так знамениты?
Вахтёрша фыркнула и сложила руки на груди:
— А тем, что не учащиеся они, а черти окаянные… вот чем!!!
— Так уж и черти?
— Черти… сущие черти!!! Будь моя воля, гнала бы таких как они из школы взашей!