Эмма Эдуардовна, мамина начальница, считалась заправской модницей и имела обширные связи, вот только Вальку это не впечатляло.
— Так вот пусть её Серёжа их и носит! — умудрился вставить словечко Валька.
— Серёже они велики, поэтому она их мне и уступила!
— Ему велики, а мне малы! Я твоими чёботами себе все ноги стёр!
Мать презрительно фыркнула.
— Подумаешь! К любой обуви привыкнуть нужно! Туфли из натуральной кожи, их разнашивать нужно! А ты ведёшь себя как девчонка! Потерпеть не можешь! Пару дней походишь, они и разносятся! Я, между прочим, за них почти треть своей зарплаты, а он, видите ли, их носить не желает! Представляю, что сказал бы отец, будь он жив!
— Может не нужно про отца? — процедил Валька и изо всей силы стиснул зубы.
— Как это не нужно? Отец твой, между прочим, был человеком опрятным и не занимался всякой ерундой! Так же как и твой брат!
«Началось! Сейчас начнёт меня с Игорьком сравнивать», — подумал Валька и заскрежетал зубами.
Старший брат Вальки Игорь Ильич Чижов был на десять лет старше Вальки и был настоящей гордостью родителей. В Сорок втором он ушёл добровольцем на фронт и вернулся в сорок пятом с двумя медалями и далеко идущими планами на будущую жизнь. Игорь закончил Ленинградский инженерно-строительный институт и в настоящее время занимался проектированием разрушенных во время войны зданий. Игорь был таким же, как и их отец, который тоже, кстати, работал передовиком производства и до войны работал технологом на радиозаводе «Металлист». Отец погиб в сорок четвёртом под Варшавой, и с тех пор старший брат Игорь был Вальке вместо отца. И отец, и Игорь Чижовы были идейными, целеустремлёнными и до ужаса педантичными людьми. Валька же не унаследовал ни одно из этих качеств и умудрился заиметь весьма сомнительных «друзей».
Когда мать заикнулась о брате, Вальки подумал, что сейчас ему придётся в очередной раз выслушать хвалебную «о́ду» Игорьку, но на этот раз он ошибся. Мать вдруг замолчала, отвернула голову и спустя некоторое время удалилась на кухню. Валька был в недоумении…
Неужели она так быстро сдалась?
Как позже выяснилось это было не так, и мать всё же добилась своего. Утром, когда Валька ещё спал, мать выкинула его старые сандалии в ближайший мусоросборник, Ничего не подозревавший парень был в бешенстве. В конце концов Валька, который в этот день очень спешил, был вынужден нацепить на истёртые ноги материн подарок и бросился на вокзал, где его ожидали приятели.
***
Стирая со лба льющийся по щекам пот, Валька вышел на площадь и увидел бирюзовое здание железнодорожного вокзала с ризалитами и вальмовыми крышами. На площади маячили люди, тащили сумки и чемоданы, о чем-то спорили, стараясь перекричать соседа и гнусавый голос дребезжащего репродуктора. Из лужи, образовавшейся возле бьющего фонтана, мерно расхаживали нахальные голуби, а суетливые воробьи резво скакали и клевали рассыпанную кем-то крупу. Он не сразу отыскал тех, кого искал. Лишь сделав круг и миновав аллею, он услышал, как кто-то его окликнул.
Хруст стоял у разросшегося тополя и, облокотившись на него, потрескавшимися пальцами вышелушивал семечки из небольшого подсолнуха, который держал в руке. Парень грыз недозревшие семечки и сплёвывал шелуху на газонную траву.
Напротив Хруста на газонной ограде сидел Ванька Хлебников. Он курил смятую гармошкой папиросу «Казбек» и сальным блеском в глазах пялился на проходившую мимо дева́ху в ситцевом платье в горошек. Рот здоровяка при этом был слегка приоткрыт, ноздри слегка подрагивали.
Когда Валька подошёл, Хруст смерил вновь прибывшего недобрым взглядом и сплюнул под ноги:
— Позы́рь-ка, Мякиш, кого нам тут ветром надуло! Явилась-таки наша пропажа… и года не прошло!
Мякиш встрепенулся, прикрыл рот и, вытянув шею, уставился на Вальку.
— Это всё мамка… — воскликнул Валька и запнулся на полуслове.
Сваливать на мать сегодняшнее опоздание явно не стоило.
— Мамка? — Хруст захохотал в голос.
— Не мамка, а новые туфли!