— Здравствуйте, Лу. Входите и присаживайтесь.
Я вошел, кивнул его секретарше и придвинул стул к письменному столу.
— Только что разговаривал с женой Боба, — сказал я. — Он неважно себя чувствует.
— Я слышал. — Он зажег спичку, чтобы я мог прикурить. — Но это не имеет особого значения. Я хочу сказать, что по делу Конвея расследовать больше нечего. Нам остается сидеть и ждать и быть доступными в тот момент, когда Конвей начнет давить своим авторитетом. Думаю, он нескоро смирится с ситуацией.
— Плохо, что девчонка умерла, — сказал я.
— О, не знаю, Лу, — пожал он плечами. — Сомневаюсь, что она могла бы рассказать нам то, что нам не известно. Честно признаться — строго между нами, — я испытываю огромное облегчение. Конвей не успокоился бы, пока не отправил бы ее на электрический стул, свалив всю вину на нее. Мне бы не хотелось участвовать в этом.
— Да, — согласился я. — Это было бы неприятно.
— А если бы она выжила, я бы не отвертелся. Я хочу сказать, что возбудил бы против нее дело на всю катушку.
Он держался значительно дружелюбнее, чем в нашу последнюю встречу. Он давал понять, что мы с ним большие друзья и он не скрывает от меня свои самые сокровенные мысли.
— Интересно, Говард…
— Да, Лу?
— Нет, думаю, мне не стоит говорить об этом, — сказал я. — Возможно, вы относитесь к этому не так, как я.
— О, уверен, что так же. Я всегда чувствовал, что у нас с вами много общего. Так о чем вы хотели сказать?
Он на мгновение отвел взгляд, его губы слегка дрогнули. Я понял, что секретарша подмигнула ему.
— Ну, дело вот в чем, — сказал я. — Я всегда считал, что мы тут все одна большая счастливая семья. Мы, кто работает на благо округа…
— Гм… Одна большая счастливая семья, а? — Его взгляд опять метнулся в сторону. — Продолжайте, Лу.
— Мы очень похожи друг на друга…
— Д-да.
— Мы сидим в одной лодке, мы вместе беремся за дело и сообща доводим его до конца.
У него внезапно запершило в горле, и он поспешно вытащил носовой платок из кармана. Потом он повернулся вместе с креслом спиной ко мне и долго кашлял и плевался. Я услышал, как секретарша встала и куда-то вышла. Стук ее каблучков ускорялся. Через секунду она уже бежала в направлении дамского туалета.
Я надеялся, что она описается.
Я надеялся, что тот осколок шрапнели, что застрял в Хендриксе, проколол ему легкое. Этот осколок стоил налогоплательщикам целого состояния. Его избрали прокурором только из-за нескончаемых разговоров об осколке. Не об улучшении обстановки в округе или установлении справедливости. А именно об осколке шрапнели.
Наконец Хендрикс выпрямился и повернулся ко мне. Я сказал, что ему следует заняться этой простудой.
— В таких случаях, — сказал я, — я беру отвар луковицы и выдавливаю в него большой лимон. Или средний и маленький…
— Лу! — резко оборвал он меня.
— Да? — вскинулся я.
— Я ценю вашу заботу — вашу заинтересованность, — однако давайте вернемся к теме. Так что вы хотели сказать мне?
— О, ничего особенного.
— Пожалуйста, Лу!
— Ну, я кое-что не понимаю, — проговорил я. И рассказал ему. О том, что не понимал Ротман. Я выразил это своими словами и в своей манере, медленно и неуклюже. Теперь у него есть над чем поломать голову. Кроме следа от спущенного колеса. И прелесть ситуации заключается в том, что он ничего не сможет сделать и ему останется только ломать голову.
— Господи, — произнес он. — Это же на поверхности, верно? Прямо на поверхности, если правильно взглянуть. Это один из тех очевидных и простых фактов, которые трудно заметить с первого взгляда. Как ни крути, он должен был убить ее, когда сам уже был мертв. А он этого сделать не мог!
— Или наоборот, — сказал я.
Хендрикс вытер лоб. Он был возбужден, но выглядел больным. Заманивать бедного простака Лу в ловушку с помощью спущенного колеса — это одно. То было в его духе. Теперь ему снова придется забрасывать петлю.
— Лу, вы понимаете, что это значит?
— Не обязательно, — сказал я и выдал ему ту же теорию насчет всяких случайностей, которую наболтал Ротману, только в других выражениях. — Так, наверное, все и было. Одна из тех удивительных и необъяснимых случайностей.
— Да, — сказал он. — Конечно. Вероятно, именно так. Вы… э-э… вы с кем-нибудь говорили на эту тему?
Я замотал головой.
— Просто эта мысль пришла мне в голову Естественно, если Конвей взбесится, когда вернется, я…
— Сомневаюсь, что это надо, Лу. Я действительно считаю, что это будет неразумно.