Запястья опутали провода, подключенные к нервным окончаниям. Сев, Мело вынул их. Сухие жилистые руки, дряблая кожа и крючковатые пальцы, постоянно болевшие — Мело не любил думать о реальности.
— Надеюсь, вы остались довольны нашим сервисом.
Улыбающийся консультант помог подняться с койки. Мело подслеповато нащупал очки и водрузил их на нос. Оглядевшись, он подсчитал закрытые капсулы с играющими — двенадцать штук — и, хрустнув позвонками, размял шею.
— А где Арни?
— О, он уже ушел.
— Вот как. Ну и мне тогда пора.
Мело пожал руку консультанту и направился к выходу, чуть покачиваясь. Его худое тело не было привычно к ходьбе, мышц почти не осталось. Он больше напоминал скелет, чем человека.
Джек проводил его долгим взглядом. Когда Мело исчез за разъехавшимися в стороны дверьми, Джек снял фирменный фартук, сложил его на столе и тоже пошел к выходу. На сегодня он здесь закончил. Теперь его ждали другие дела.
========== Эпизод 5: Царевна-лягушка ==========
У Энн-Розмари были костлявые желтые руки. Они лежали поверх больничного одеяла двумя усохшими ветками и отвратительно выделялись на фоне безукоризненной белизны. Каждый раз, когда Энн просыпалась, она первым делом смотрела на свои руки, будто бы за время сна могло что-то измениться. Энн чудилось, что с каждым разом они становятся все меньше и худощавей.
— К вам посетитель.
Медсестра ненадолго заглянула в палату, Энн рассеянно подняла на нее взгляд. К старости ее разобрала дальнозоркость, потому появившегося в дверях человека она рассмотрела отчетливо. Тот был в коричневом твидовом костюме и широкополой шляпе. Он был моложе Энн, но она не могла с точностью сказать, насколько. А еще он ярко улыбался — зубы ровные, как на подбор, но слегка желтоватые. Явно вставленные, настоящие такими не бывают. В руке он держал диктофон.
— Добрый день, — просто сказал он и подошел к постели, присев на свободный стул.
— Эрик, это ты?
Энн прищурилась и повела рукой к посетителю. Трубки, уходившие в вены, качнулись, а вместе с ними и прозрачный мешок капельницы. В лице мужчины Энн привиделся племянник.
— Ты так давно не приходил! Ох, как же я тебя ждала.
Он никогда не приходил. Это тревожило Энн больше всего. Она не помнила, когда они виделись последний раз. Вероятно, позапрошлым летом. У Энн вечно не хватало времени.
— Знаешь, ты мог бы почаще навещать меня. Все-таки я твоя единственная родственница.
Энн сварливо посмотрела на посетителя. Тот, не снимая приклеенной улыбки с лица, поднял диктофон к подбородку и включил кнопку повтора. Приглушенный голос Энн расстроенно проговорил из затертого динамика:
— Я была не права. Я думала только о себе, и меня никогда не волновало, что происходит с тобой.
Энн задеревенела. В страхе пальцы прихватили простыню, забрав ее в кулак. Коротко стриженные ногти скользнули по ткани росчерком.
— Как это… Что это… Я такого не говорила, — задыхаясь, пробормотала она.
Мигнула и погасла зеленая лампочка записи, сменившись на красную. Мужчина нажал повтор, и тогда звук донесся снова:
— По совести говоря, мне всегда было плевать на тебя. Когда твоя мать умерла, я подумала: «Ну, и слава Богу». Так она меня раздражала. Я тогда еще не знала, что мне придется о тебе заботиться. Эти полгода обернулись для меня сущим адом.
Язвительные нотки, прозвучавшие в конце предложения, настолько развеселили посетителя, что он запрокинул голову назад и громко рассмеялся. Его острый подбородок дергался в такт бурлению, извлекаемому из горла, и напоминал кваканье старой жабы на болоте.
— Нет, неправда! Я не думала так!
Энн приподнялась на подушках, забыв о болезни, снедающей ее день за днем, и яростно уставилась на посетителя. Пришедший не мог быть Эриком, ее чудесным Эриком, которого она знала. Эрик был добрым мальчиком, всегда послушным и спокойным. Он вырос хорошим человеком, стал ученым, обзавелся женой… Нет, это точно был не он.
— Кто ты?
— Можете называть меня Джек.
Мужчина вытер слезинку в углу глаза и опустил голову. По плечам Энн пробежал холодок. Она пожалела, что лежит в одиночной палате и что рядом нет медсестры. Пронеслась мысль нажать экстренную кнопку.
— Что тебе нужно от старой больной женщины?
— Ничего. Это вы нуждаетесь во мне.
Джек поднялся, подошел к датчикам с медицинскими показателями. Они равномерно и успокаивающе тикали, отсчитывая время. Джек усмехнулся и щелкнул кнопку записи.
— Уходите! — Энн прижалась лопатками к стене, с трудом сев. — Оставьте меня в покое!
Повернув голову вполоборота, мужчина скосился на нее и напоказ щелкнул выключателем. Хриплый голос Энн надрывно прокричал:
— Не оставляйте меня одну! Пожалуйста! Я не хочу умереть в одиночестве, мне так страшно!
Энн потеряла дар речи. Джек задумчиво стукнул пальцем по экрану — один из параметров сбился. Пульс участился. Энн приложила ладонь к груди и опустила взгляд на больничное покрывало. Машинально она подтянула его вверх, оголив узкие ступни, покрытые темными пятнами. Синяки расползлись по коже уродливыми пятнами, кое-где обратившись в пролежни. Энн крепко зажмурилась, принявшись повторять:
— Это все неправда… Этого не существует…
— Но я существую.
Джек ухватил двумя пальцами трубку капельницы и сжал ее. Жидкость, медленно поступающая к телу, прекратила бег. Энн зашипела:
— Иди к черту, кто бы ты ни был. Ты меня не обманешь. Не знаю, что тебе нужно, у меня все равно ничего нет. Наследство? Ха! Да я бедна как церковная мышь! Друзей не осталось, родственников — один неблагодарный племянник. А я его кормила, содержала!.. Что бы ты ни хотел, ничего ты не получишь.
Она выплюнула слова отрывисто, слюна капнула на ворот больничного халата. Джек опять рассмеялся. При этом его вставные зубы щелкали, как удила лошади, когда та отказывалась ехать вперед. Монотонно заговорила Энн из диктофона:
— Я копила на черный день, и он наступил. Меня отвезли в Швейцарию к лучшим врачам, но даже они не смогли ничего поделать. Я пережила три операции, одна из них на сердце, только зря. Я умираю, я это знаю. Я прожила жизнь, как хотела, но я жалею о многом. Я бы хотела все исправить. К чему мне деньги, если за них я не могу купить счастье и здоровье. Я покупала за них любовь, она оказалась насквозь фальшивой. Если бы я могла, я бы хотела увидеть Эрика в последний раз. Я бы хотела извиниться перед ним…
— Прекрати! — Энн закричала, зажав ладонями уши. — Хватит! Остановись!
Ее плечи зашлись мелкой дрожью. Она заплакала, низко опустив подбородок. Рыдания рождались в самой ее груди и выходили наружу с тугим гулом. Внутри нее что-то безнадежно сломалось, и она совершенно не знала, как это починить. А механический голос из динамика продолжал:
— Я бы хотела, чтобы меня любили. Теперь я понимаю. Я вспоминаю, как ценила меня сестра, как она заботилась обо мне. Она всегда была рядом, поддерживала меня в трудную минуту. Я принимала это как должное. Я думала, так будет всегда. Я смотрела на нее свысока, но когда она умерла, лишь тогда я поняла, как много она для меня значила. Без нее в мире стало пусто. Лишь она одна действительно беспокоилась обо мне, только она. В память о ней я должна была заботиться об Эрике, подарить ему то, чего я оказалась лишена. Он слишком рано познал горечь утраты…