— Хорошо. Куда пойдем?
Этот вопрос меня обескуражил. Я не знал, куда вести этого бегемота, поскольку не собирался затевать с ним долгие душеспасительные беседы. Для предстоявшего разговора скорее подошла бы не исповедальня, а боксерский ринг.
— У меня машина, — сказал я. — Может, заедем в какой-нибудь спокойный переулок?
Пьеро согласился.
— Буду через пятнадцать минут! — объявил он своему партнеру. «Однако, ты оптимист», — подумал я.
Мы залезли в «рено», и я дал по газам. Мы проехали по крайним бульварам, проскочили под железнодорожным мостом и выбрались на длинную улицу, идущую вдоль насыпи и огражденную с левой стороны забором из шпал.
Место безлюдное, даже какое-то безжизненное… Ни дать ни взять — кадр из трагического фильма.
Я остановился.
Настало время действовать. Однако этот Альпиец не позволит помыкать собой, как старая безропотная кляча. Чтобы его усмирить, нужно оружие, а у меня его нет. Драка в машине ничего не даст и, более того, может дороже обойтись мне самому…
Это толкнуло меня на хитрость. Я решил рискнуть всем сразу, испытав на нем этакое психологическое оружие.
— Вот что, парень: ты не ошибся, когда говорил, что где-то меня видел. Ну-ка, представь меня на минутку без бороды…
Мое «тыканье» его не слишком задело. Он посмотрел на меня с нескрываемым интересом.
— Да вроде как, — пробормотал он, — в газетах про тебя писали…
— Было дело…
Вдруг он подскочил и воскликнул:
— Мать честная! Так ты же…
— Да.
— Капут?
— Он самый…
На его физиономии нарисовалась растерянность.
— Да уж: ты, похоже, один стоишь целой эпидемии холеры. Сколько народу угробил!
Он вдруг будто весь вспотел… Он начал строить мне кривые улыбочки и дергаться на сиденье, как червяк на солнце.
— Так вот, — сказал я. — Я неплохо знаком с Лили. Я знаю, что это ты сгружаешь ей порошок. Дело в том, что мне нужно загнать очень приличную партию «снежка».
Жадность вспыхнула в его глазах, как Большие Бульвары с наступлением вечерних сумерек.
— Серьезно?
— Да. Только что привез из Италии. Раскрутил одного миланца на пятнадцать кило. Смог провезти и спрятать. Только, сам понимаешь, по пять граммов я распихивать не собираюсь. Я знаю, что всем этим заправляет Кармони. К нему-то мне и надо. Только к этому дьяволу просто так не подберешься. Легче попасть на аудиенцию к самому папе, чем к нему…
Я посмотрел на Пьеро.
— Вот ты мне, парень, и поможешь.
Он покачал головой:
— Да чем я тебе помогу? Я всего-навсего простое звено в цепи…
— Не ври.
— Клянусь тебе, Капут, это правда… Ты ведь знаешь: этот тип самому себе не доверяет! Я получаю товар от второго лица, второе — от третьего, и так далее…
— Ладно, тогда начнем по порядку. От кого получаешь ты?
Он внимательно посмотрел на меня.
— Послушай, Капут, я знаю твою репутацию, знаю, что ты в мокрых делах большой талант, поэтому обманывать тебя не собираюсь. И все же мой тебе совет: брось!
— Что?
— Кармони отлично организован. У него есть свои «пропускные пункты». Ладно, допустим, я выложу тебе имя своего поставщика, допустим, он назовет своего, но рано или поздно ты все равно наткнешься на пропускной фильтр: Кармони ведь не пацан… Это было бы слишком просто.
— И все же я попробую подобраться к нему поближе, а тогда уж как-нибудь заменю свои батарейки…
— Да неужели ты надеешься…
Я сделал самое суровое лицо, какое только мог.
— Итак, Пьеро, имя!
Он отвел глаза.
— Не могу я, парень, со мной же моментально что-нибудь случится! У Кармони везде свои люди… Те, кто считает себя умнее его, сразу начинают наступать на арбузные корки…
— Но ты все же скажи, Пьеро.
— Нет. Нет, не могу.
Я схватил его за галстук. Он оказался из красного шелка, весь в пятнах и с нарисованной от руки лошадиной головой. Лошади, казалось, было очень досадно присутствовать при этой сцене.
Я потянул на себя. Пьеро либо уродился трусом, либо отчаянно боялся меня.
— Погоди! — прохрипел он. — Отпусти, это же несправедливо: я с тобой поехал, все тебе объяснил, а ты…
Дальше он продолжать не смог: я так сдавил ему глотку, что воздух перестал входить и выходить… Наконец я разжал руку, и он вдохнул большую порцию кислорода.
— Ты скажешь или нет, жирный кабан?
Он разевал рот, как рыба на берегу.
— Это несправедливо, — повторил он.
— Говори, или зубы проглотишь!