На следующий день я немного покрутился по центру города и остановился у агентства по сдаче недвижимости. Его широкие голубые плакаты сулили клиентам сказочные апартаменты по вполне доступным ценам.
Я вошел.
В холле висела небольшая овальная табличка со стрелкой и важной надписью:
«АДМИНИСТРАЦИЯ»
Я постучал. Чей-то жалкий голосок посоветовал мне войти; я переступил порог и оказался в этаком веселеньком бедламе. Просторная комната была оклеена желто-серыми обоями, на которых виднелись длинные потеки. Интерьер составляли металлические шкафы с выдвижными ящиками, невероятно древний письменный стол, красная статуэтка Будды с угрожающей улыбкой на лице и велосипед эпохи инквизиции.
За столом восседал маленький старичок в сером суконном костюме и черной шляпе-канотье. Он страшно косил; дужки его толстых очков были скреплены лейкопластырем. Его огромный носище с синими прожилками напоминал карту судоходных путей.
Вдобавок ко всему он еще и шепелявил.
— Что вам угодно?
— Мой врач посоветовал мне пожить несколько месяцев на побережье; мне нужен небольшой уютный домик с пальмой у крыльца и видом на море.
Он оживленно улыбнулся.
— Вы хотите купить или снять?
— Снять.
Он оценивающе оглядел мой стильный фланелевый костюм. Осмотр его, похоже, удовлетворил. Он вздохнул так, будто у него вырывали три метра кишок, и сказал:
— У нас есть то, что вам нужно. Дом на окраине города, четыре комнаты, ванная. Сдается на четыре месяца по смехотворной цене — двести тысяч франков… Желаете взглянуть?
— Пожалуй…
Стоявшая у тротуара «альфа», которую мне вымыли перед выездом из отеля, сверкала вовсю. Старикан даже заморгал; он сразу пожалел, что назвал такую низкую цену.
— Дом сдается просто задаром, — бормотал он, усаживаясь на кожаное сиденье. — Это только потому, что сезон уже заканчивается. Зато в мае, например, вам пришлось бы платить вдвое больше…
Домишко действительно оказался что надо. Светло-голубые стены и золотисто-желтая крыша. Он был сработан в грубоватом деревенском стиле, но выглядел удобным и сразу же мне понравился.
— Годится, — сказал я. — Заверните.
Мы вернулись в его немыслимый кабинет, и он вручил мне квитанцию на проживание в обмен на выписанный мною чек. Я получил в четырехмесячное пользование отличный домик на склоне холма! Я вылетел из агентства, будто на крыльях. В этот раз я все организовал как надо, без единой фальшивой ноты. Затерявшись в этом закоулке Франции, проживая под чужой фамилией, я мог наконец расслабиться и спокойно ждать, пока подвиги старины Капута предадут забвению.
Я спросил у какого-то полицейского, есть ли в Мантоне филиал Парижского биржевого общества. Он сказал, что есть, и объяснил, как его найти. Мне жутко понравилось, что теперь я могу обращаться за помощью к самим легавым. Я все чаще замечал, что моя новая шкура делает меня честным человеком и даже постепенно превращает в консервативного буржуа.
В банке я рассказал заранее заготовленную историю: я приехал на несколько месяцев из Парижа, собираюсь снять в Мантоне дом и хотел бы перевести свои деньги в местный филиал агентства.
Я показывал свою квитанцию на дом с гордостью карапуза, которому купили свисток. У меня наконец — то появился свой, настоящий адрес! Такое событие свершилось в моей жизни впервые за много лет.
Служащие обошлись со мной вежливо и предупредительно, тем более что работы я им задал совсем немного. Все прошло на ура: мне открыли счет, и я выписал в качестве залога чек на десять тысяч двести. Через несколько дней сокровища Робера Рапена будут у моих ног — и жизнь забьет ключом. Нет-нет: никаких излишеств. Напротив, спокойная размеренная жизнь. Коньячок, фирменные блюда и время от времени — легкие на подъем девочки.
Я купил себе продуктов, книг, французских и итальянских газет и поехал в свой домище. Погода стояла роскошная. Безоблачное небо излучало горячий свет, и море было видно чуть ли не до самого Алжира. Перед самой дверью моего дома росло лимонное дерево. Для «альфы» нашелся гараж, а за домом оказался небольшой садовый участок.
Все это было так здорово, что я чуть не прослезился. Мне не хотелось вспоминать годы, прожитые вне закона, и кровь, что стекала с рук и покрывала красными пятнами мой жизненный путь. Мне хотелось стать совсем новым. Все будто начиналось сначала… Я становился другим человеком, возродившимся из кровавых сумерек своего прошлого. Теперь все должно было измениться, и хотя я уже не мечтал стать полностью честным — у судьбы нельзя требовать невозможного, — мне представился желанный случай наладить свою жизнь и зарабатывать на хлеб головой, а не револьвером: от револьверов слишком много шума!