— Ты хочешь поговорить о чем-нибудь другом?
— Пожалуй.
— О чем?
— О будущем.
— О свадьбе, что ли?
Я хотел подурачиться, но она сердито выпятила губу, что придало очертаниям ее рта преувеличенную чувственность.
— Перестань шутить. И давай подведем итоги. Ты выдаешь себя за другого человека. Этого человека хотел найти твой недавний посетитель. Зачем он его искал? Решил за что-то отомстить?
— Почти что так… Но скорее — свести счеты, в буквальном смысле. А счеты у них немалые: двадцать четыре миллиона…
Я пересказал ей всю историю, не упустив ни слова. Она слушала с чрезвычайно заинтересованным видом, а когда я закончил, погрузилась в глубокие размышления.
— Значит, ты считаешь, что этот Рапен не стал вывозить деньги за границу?
— Я в этом уверен. Я достаточно хорошо изучил его характер. И то, что я узнал о нем впоследствии, лишь подтверждает мои догадки. Это был умный и осторожный тип…
Я улыбнулся.
— Его единственная неосторожность — это я. У каждого бывают в жизни минуты, когда секс затуманивает рассудок.
— Так что с этими деньгами?
Она, как видно, не собиралась упускать этот вопрос из виду.
— Он, скорее всего, спрятал их во Франции.
— Но где?
Слово за слово — и на следующий день мы с Эрминией были уже в Гренобле. Я ждал Эрминию в кафешке: она отправилась в редакцию «Дофине Либере».
Редакция газеты была последним местом, куда мне следовало соваться. У газетчиков всегда развешана под носом масса фотографий, и меня могли запросто засечь.
Через четверть часа она вернулась — веселая, красивая до боли в глазах в своем голубом костюме и оранжевом пуловере. Такой девчонке, конечно, не составляло никакого труда раздобыть нужные сведения…
— Узнала, — объявила она.
Она допила свой стакан томатного сока, который начала перед уходом. Мы вышли.
— Поехали на Визиль… Там повернешь направо, и сразу начнется небольшая возвышенность, на которой нашли самолет…
— Им не показалось странным, что ты задаешь подобные вопросы?
— Как же, буду я спрашивать! Я просто попросила подшивку и нашла нужную статью.
Через полчаса мы выехали на огромную пустынную равнину. Именно здесь Робер Рапен посадил три недели назад свой летательный аппарат. Здесь он одурманил Бидона снотворным и смотался, унеся с собой кассу алжирцев.
— Нужно поставить себя на его место, — говорила Эрминия. — Итак, он один, без машины, с чемоданом, набитым долларами… У него одна забота: спрятать большую часть денег и добраться до Женевы, где его дожидается машина. Он знает, что те, кого он обманул, будут его искать. Поэтому он должен смыться за границу. Взять деньги с собой он не может. В банк их тоже не сдашь — банки закрыты. Отправить их куда-нибудь по почте нельзя: доллары там не принимают. Обменять тоже не получится: слишком крупная сумма.
— И все-таки он знает, что делать с деньгами. Он продумал свой фокус заранее, потому что заплатил гаражисту из Нешателя за доставку своей машины в Женеву…
Мы стали говорить о Робере Рапене в настоящем времени, и призрак гомика мгновенно возник передо мной на этой равнине… Я отчетливо представил себе его высокую фигуру, танцующую походку, развевающиеся на ветру светлые волосы.
В чемодане — двадцать четыре миллиона, времени остается несколько часов, в Женеве ждет машина, которую обязательно нужно забрать, в брюхе копошится предательский страх.
Тут уж Рапену было не до мальчиков. Ему следовало пошевеливаться, да еще как…
Мы развернулись и стали возвращаться в Визиль. Важно было в точности повторить маршрут Рапена.
— Скажи-ка, лапуля…
— Что?
— Какого числа нашли самолет? Ты ведь читала газеты?
— Двадцать девятого. А что?
— Да так…
Она не стала упорствовать, понимая, что я крепко задумался и, может быть, вот-вот высеку из своей башки искру, от которой вспыхнет весь пороховой склад.
Мы доехали до небольшой деревушки, вернее, хутора: там было всего четыре дома и куча навоза на берегу ручья, Я заглушил мотор.
— Что ты задумал?
Мимо нас как раз проходил скрюченный дедок с моржовыми усищами и огромными бровями.
— Будьте любезны, мсье!..
Он посмотрел на машину, на женщину, потом сосредоточил внимание на мне, и я прочел в его глазах все недоверие, которое питают крестьяне к хорошо одетым людям.
— Вы помните, как в прошлом месяце здесь, на равнине, нашли самолет?
— Да…
Он поднял брови, чтобы лучше усечь, куда я клоню.