За прошедшие три уманских месяца он уже убил пятерых яутов, созванных сюда Старейшинами. Яуты хотели получить его голову как достойный трофей. Вот забавно, он не был даже частью клана при жизни, а после смерти стал бы весьма неплохой частью коллекции…
Хмыкнув, Киан’дэ потянул руку и размял шею. Он совсем ничего не сообщал Ренате о своих стычках с хищниками и ксеноморфами, это было ни к чему.
Внутри себя он испытывал огромные изменения. Как у каждого самца хищника, отныне живущего вместе с самкой, его биологический ритм постепенно настраивался на воспроизведение рода. Неконтролируемо, тело выделяло феромоновое облако, производило жизнеспособные сперматозоиды, что у хищников происходило только единожды за год, в определённый период, длящийся коротких несколько дней, и сам он чувствовал себя гораздо лучше благодаря гормональной перестройке. Полученные в боях раны заживали активнее, он поправился, почти прошла хромота. Теперь Киан’дэ, как и раньше, мог двигаться с прежней скоростью и наслаждался возможностью сражаться без ограничений.
Он легко прыгнул на высокий забор, зацепился рукой за край и перемахнул его, мягко опустившись на землю. Маска деактивировала режим ночного видения, и хищник, оказавшись под сенью деревьев, без колебаний отключил камуфляж, двигаясь в сторону нового лагеря.
Его он разбил и закамуфлировал, окружив пятью точечными детонаторами для защиты, так что чужакам здесь были не рады. Он здесь ел, спал, хранил оружие. Совсем небольшой бивуак был превосходно оборудован: все это Киан’дэ добыл как трофеи у убитых яутжа.
Он разжился новым оружием, пришедшимся ему по вкусу, но старым привычкам не изменял и не взял у охотников ни наручи, ни плазмопушку на плечо.
В конце концов, он все ещё оставался тем, кем был, и никем другим.
Наутро я встала отнюдь не разбитой, как думала, а очень даже бодрой и довольной. Вообще, в последние два или три раза после наших встреч я чувствовала себя очень свежей и полной сил.
Снаружи шёл лёгкий снежок. В последнее время это настоящая редкость: говорят, климат раньше был посуровее, зимы были более снежные, чем сейчас.
Но отсутствие снега компенсировал холодный ветер и высокая влажность. Я надела шерстяные брюки и шерстяной свитер, обула удобные ботинки и натянула на голову шапку, а на себя — длинную дубленую куртку. Замотавшись в одежду, вышла навстречу ветру и выдохнула пар изо рта.
И как Киан’дэ не мёрзнет там, в лесу?
Я знала, что хищники — теплолюбивая раса. Так что это для меня было загадкой.
— Доброе утро, — поздоровался прохожий. В лицо я его знала, потому тоже поздоровалась в ответ и поспешила на работу.
Кэти, моя напарница, открывала дверь архива ключом. Едва я подошла к ней, как она усмехнулась:
— Я тебя ещё за версту почуяла.
— Прямо почуяла?
— Ага. Пахнет от тебя… очень интересно. — Девушка с интересом оглядела меня. — Какие-то новые духи?
— Хм, не знаю…
Я принюхалась к воротнику куртки, к волосам, щекочущим шею, но никакого запаха, кроме своего и, пожалуй, хищника, не почуяла.
День складывался как нельзя удачно. Мы с Кэти быстро завершили все срочные дела ещё до обеда, после чего ушли на заслуженный час отдыха. Как раз вскипятился электрический чайник, можно было и перекусить.
— А… слыхала, наши недавно убили в лесу двух ксеноморфов? — спросила, ковыряясь в своем обеде, Кэти.
— Ага. Ужас какой-то просто. Страшно, что они с каждым разом подступают все ближе и ближе.
— У нас все ещё не так плохо. Говорят, тут неподалёку охотятся яутжа…
Я едва не поперхнулась.
— Извини, если… — смутилась девушка. Согласно легенде, я была в плену у яутов и по счастливой случайности освободилась — все благодаря нападению на лагерь чужих. Пока хищники разбирались с ксеноморфами, я дала деру, но родной город был уже охвачен атакой чужих.
— Нет, все нормально. Лучше уж они, чем жуки. — Сказала я уверенно. Кэти с уважением посмотрела на меня.
— Давно хотела спросить. Ничего?
— Ну, нет, конечно. Спрашивай.
— Ты дважды побывала у них в рабстве… — Она осторожно отложила вилку на стол, сжала пальцы в кулаки и разжала. — Какие они?
Я вздохнула. На самом деле, всем жителям Локвуда было очень интересно, что происходило со мной в лагере хищников. Все так или иначе пытались вывести меня на эту тему во время простых разговоров, но я как-то избегала их, делала вид, что мне не по себе.
— Знаешь… — я задумчиво посмотрела в окно, где ветер поднимал с земли снег, и вдруг снова подумала, как там Киан’дэ. — Они и страшные, и невероятные одновременно.
Пожалуй, это самое точное, что я могла от души сказать о хищниках.
— Ты говоришь так, будто не ненавидишь их, — удивилась Кэти.
— Я уже переболела себя, встречала разных хищников и поняла одно: не все они достойны нашей ненависти.
— Ммм.
Хорошо, что больше мы эту тему не поднимали. Кэти наверное получила пищу для размышлений, потому что говорили мы совсем о другом.
Зимой темнело рано. Я возвращалась домой, вслушиваясь в отдалённые звуки улиц. Дома я приготовила ужин, неспешно съела его и пораньше легла спать с книжкой.
Проснулась я от осознания, что задняя дверь на кухне вдруг вылетела из петель, а в мой дом с грохотом ввалились.
Я подскочила на ноги, схватившись поудобнее за единственное, что было возле кровати — настольную лампу, и прокралась к выходу из двери, осторожно выглядывая в коридор.
Но в доме стояла тишина, за исключением того, что воющий снаружи ветер теперь выл и внутри.
Я легонько перехватила лампу, намереваясь если что так врезать нежданному гостю, что искры из глаз бы у него точно посыпались. Но, вылетая из-за угла, я вдруг обнаружила Киан’дэ, лежащего ничком на моем полу.
— Эй!
Я отбросила лампу в сторону, бросившись к нему. Ледяной ветер выл как зверь, меня тут же охватило холодом, но это меня не волновало. Хищник тоже был холодным: он успокаивающе цокнул, проведя рукой по моей голове, и привстал на локте.
— Опять! — закудахтала я, начав метаться между Киан’дэ, кухонным столом и дверным проемом. — Ты ранен? Куда?! Блин, Киан’дэ! Ну зачем ты вечно во все это влипаешь?! Покажи, покажи, где ранен?!
Хищник засмеялся, неловко поднимаясь на ноги и отнимая от бока руку, испачканную зеленой кровью. Он продемонстрировал мне ладонь, хмыкнул и поднял одной рукой выбитую дверь, после чего ловко приладил ее к петлям и, подумав, подпер столом.
Взяв меня за руку, Хищник повел меня в спальню. Только там, в тепле, я поняла, что за те несколько минут, что была с ним, очень продрогла.
«Я в порядке» — тихо сказал его голос в голове.
Это отозвалось легкой болью в моем затылке, но я поморщилась и принялась помогать хищнику. Он снимал броню, ловко выпутываясь из черной ткани и встряхивая короткими, неровно обрезанными дредами.
Неожиданно, облако густого, совершенно фантастического запаха окутало меня, и я невольно вдохнула его глубоко в грудь, неожиданно ощущая желание.
Очевидно, хищник не воспринимал этот запах, поскольку так же спокойно ушел в ванную, оставив меня наедине с его одеждой и включая горячую воду, чтобы промыть свою рану.
Пока он колдовал там, я уткнулась лицом в черную ткань. Мягкое томление охватило тело, я сглотнула, представив, как тяжело будет смотреть в глаза Киан’дэ, когда он выйдет из ванны…
Я никогда не была зациклена на сексе, все это было для меня лишь приятным дополнением нашей истинной близости. Конечно, хищник привлекал меня. Но я верила охотно, что любой человеческий мужчина подошёл бы мне куда лучше в постели.
Однако сейчас мои мысли занимала исключительно плотская сторона. Меня буквально захлестнуло желание, так что я просто села на ковёр возле кровати, сжимая ткань в руках, и слушала шум воды. Мысли в голову лезли самые пошлые.
Прошло меньше пяти минут, и вот хищник вышел наружу, встряхнув влажными дредами и накидывая на плечи мой большой серый плед.