***
При дневном свете интерьер "Золотого буйвола" выглядел несколько убогим. Лишенный мягкого света свечей и скрипичной музыки, ресторан утратил большую часть своего очарования. Приход Хелен Уолш, одетой в черно-белое платье, которое открывало больше, чем скрывало, несколько улучшил положение, а официант поспешил усадить нас за стол прежде, чем мы успели собраться с мыслями и отправиться в другое место.
- Я сделал заказ для тебя, - сказал я, - потому что сегодняшний день просто создан для мартини. Может быть, ты заметила этакую вязкость в воздухе?
- И это внезапное ощущение, что весь мир мог бы быть твоим, - подтвердила она.
- Еще я заказал нам рубленое мясо.
- Мартини и рубленое мясо! - воскликнула она. - А где же индусы? - Она огляделась. - Я не вижу их!
- Индусы?
- Переодетые скрипачи. Может быть, у них те же проблемы с их ситарами, что и у меня с моим?
- А что случилось с твоим ситаром? - спросил я, выдерживая ее тон.
- Он болит! - печально сказала она.
Это, естественно, пробудило во мне гордость, и я, довольный, глотнул мартини; она же выжидательно смотрела на меня.
- Как продвигаются твои дела, Эл? - спросила она.
- Потихоньку, Хелен. - Я смущенно посмотрел на нее. - Прости, если я перестану называть тебя Хелен, я совсем запутаюсь. Как мне называть вас, мисс Уолш?
Может, стоит придерживаться фактов и называть вас миссис Вильяме?
Она медленно опустила веки, ненадолго прикрыв свои сапфировые глаза.
- Не дурачь меня, Эл Уилер, - просто сказала она. - Не такой ты чертовски ловкий! Когда я выходила из твоей квартиры утром, я вдруг вспомнила. Ночью, в самый патетический момент, я совершила ужасную ошибку - ошибку страсти, - я думаю, ты мог так назвать это - правильно?
- Я должен был обидеться, когда ты назвала меня Брюсом, но этого не произошло. Однако я спросил у Джеффа Фаллана, что он помнит о Брюсе Вильямсе, и он рассказал мне в том числе о его рыжеволосой жене.
- Я просто не хотела, чтобы ты жалел бедную вдову, любимый, - нежно сказала она.
- Он, видно, был не в своем уме! - буркнул я.
- Кто?
- Брюс Вильяме - кто же еще. Парень, который ухитрился жениться на такой женщине, как ты, и не воспользовался этим.
- Я любила Брюса. - Она тупо смотрела куда-то в дальний угол зала. - Он, наверное, тоже любил меня по-своему. Но это была пытка.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Несколько первых месяцев все было прекрасно, но потом он узнал, что я его обманула. Брюс был тем, кого я искала; я любила его и знала, что могу стать ему хорошей женой. Поэтому я придумала трогательную историю о добропорядочной семье со Среднего Запада и о том, как мои бедные мамочка и папочка погибли в автомобильной катастрофе, когда мне было семнадцать лет. Добрая старая тетушка Кэрри взяла меня к себе, но она умерла, когда мне исполнилось двадцать, и уже больше ничто не держало меня в тех местах. Тогда я приехала в Южную Калифорнию.
- Но мне ты собираешься сказать правду, я полагаю, - подтолкнул ее я.
- Действительность несколько отличается от этой истории, - спокойно продолжала Хелен. - Мой отец умер от сердечного приступа в Сан-Квентине, где ему оставалось сидеть еще восемь лет. Моя мать была алкоголичкой, и ее отправили в лечебницу, когда мне было шестнадцать. На следующий день я сбежала с парнем, самым взрослым из моих приятелей, ему уже исполнилось семнадцать. Пять недель спустя нас поймали, его отдали под суд, а меня - смешное слово под опеку. К двадцати годам я побила все рекорды! На мне висели обвинения в наркомании, проституции и вымогательстве - вы так называете это, - и я за все рассчиталась! Потом стала умнее - я изменила имя и уехала в Южную Калифорнию. Там я устроилась на работу, брала уроки риторики, даже начала читать книги. В то время, когда я встретилась с Брюсом, я уже собиралась пойти учиться. - Она взяла свой мартини, но пить не стала. - И вот, через пару месяцев после нашей свадьбы, он узнал обо мне правду. - Ее губы скривились в слабом подобии улыбки. - Его больше задела не сама история, а то, что я лгала ему. Он просто не мог примириться с этой мыслью! Поэтому он решил, что теперь всю оставшуюся жизнь я должна расплачиваться за свой грязный обман. У Брюса вошло в привычку все вымещать на мне, я была виновата во всем, даже в его служебных неприятностях. Порой я думала, что он ночью не спит, только чтобы измыслить для меня новые унижения.
- Почему ты не ушла от него?
- Я все еще любила его. Сначала я предлагала ему развестись со мной, но он не желал и слушать об этом. Даже после всего я для него была как наркотик для наркомана. - Она повернула голову и в упор смотрела на меня. - Я все еще чувствую свою ответственность за то, что произошло. Он никогда бы не посмотрел на такую девицу, как Голди Бейкер, если бы не вообразил, что, ложась с ней в постель, мстит мне.
Официант принес рубленое мясо, но Хелен, едва он отошел, мягко отодвинула свою тарелку в сторону.
- Мне кажется, у меня пропал аппетит. Но ты должен подкрепиться, Эл.
- Позволь мне дать маленький комментарий, - вмешался я. - Из твоего описания следует, что Брюс Вильяме был болен - это просто шизофрения! - и если ты винишь себя за то, что он покончил с собой, то ты тоже не в своем уме!
- Ты хороший парень, Эл Уилер! - прошептала она и быстро отвернулась.
Я принялся за мясо, потому что был голоден и понятия не имел, какого черта я еще могу сделать. К тому времени, как я доел и заказал еще мартини, Хелен уже взяла себя в руки.
- С какой стати мы стали обсуждать мои прежние неприятности, - сказала она, когда официант принес нам бокалы, - когда у тебя их сейчас более чем достаточно. Что ты собираешься делать, Эл?
- Ты меня переплюнула, - отозвался я, - , и у меня начисто вышибло из головы все мысли.
- Марко звонил еще раз прямо перед тем, как я ушла из конторы, и сказал, что он разделался со своими делами гораздо быстрее, чем ожидал, поэтому вернется сегодня после обеда. - Она отхлебнула мартини. - Если бы придумать что-нибудь, что заставит его связаться с Кендриком...