— Вспомните, был ли здесь мсье Мори в пятницу 24 июня после обеда? Я отсутствовал, и он должен был принять покупателя посмертного издания Лафонтена, да вспомните же вы! Такая большая книга в красном сафьяновом переплете, изданная…
— Да, знаю-знаю, Гийомом де Люинем, в 1696 году, поступила из библиотеки Шарля Нодье. Она на полке.
— Покупатель не явился?
— Надо полагать, нет, хозяин.
— Да был ли тут мсье Мори?
— Погодите-ка… был, на том самом месте, где вы сейчас сидели, за столом. После завтрака он вернулся вместе с мсье Дювернуа из магазина Шампьон, и они до самого закрытия работали над составлением небольшого научного труда под названием «Систематизация библиотеки», это я помню точно, ведь именно в тот день я удачно сбыл неполное издание «Энциклопедии» с улицы Реграттье. Для чего вы за мной записываете?
— У меня что-то с памятью, видать, от жары, — ответил Виктор, поспешно пряча записную книжку в карман.
Итак, Кэндзи не выходил из магазина вечером того дня, когда умер Джон Кавендиш.
К дверям магазина подошли два клиента, и Жозеф вышел к ним. Виктор, погруженный в свои мысли, медленно подошел к столу и остановился, повернувшись спиной к витрине.
Чуть слышный разговор становился все громче. Эксцентричная парочка, слева голубое бубу, справа — красная униформа, а вокруг — любопытные кумушки из соседних домов.
— Гляньте-ка, настоящий солдат, вооружен до зубов! Да откуда они взялись? Карнавал, что ли?
— Их называют спаги. Вы что, никогда не видели?! — удивлялась мадам Баллю, консьержка дома 18.
Выйдя вперед из толпы, она стояла с таким видом, будто ей-то как раз было все известно, а когда наконец все стихли, на всякий случай поздоровалась с обоими.
— Откуда ей-то знать? Она даже из квартиры никогда не выходит, — проворчала Эфросинья Пиньо.
— Да он из Северной Африки, — заявила мадам Баллю.
— Вот уж нет, в Северной Африке живут арабы, а арабы не черные! — воскликнула торговка фруктами.
— Вы ничего не знаете, мадам Пиньо, занимайтесь лучше своими грушами!
— Это я-то ничего не знаю?! Я книги читаю, чай, не безграмотная, образ…
— А ну-ка повторите, как вы сказали? Образина? Так послушайте, что я скажу! Это се-не-галь-ский спаги, понимаете? Он из Сенегала, уж я-то знаю, мой кузен Альфонс туда уехал, в Сенегал, а Сенегал — это и есть Африка!
— Может и да, а только такой черный не мог прибыть ни с какого севера! — возразила Эфросинья, пожелавшая оставить последнее слово за собой.
Женщины обступили экзотически одетых мужчин, и те явно не знали, как от них отделаться. Жозеф поспешил незнакомцам на выручку.
— Расходитесь, нечего тут смотреть! Метлой, метлой выгоню всех, ну-ка прочь!
Он разогнал зевак, впустил незнакомцев и свою мамашу в магазин, где покупатели, отступив к прилавку, уже поглядывали по сторонам с заметным беспокойством.
— Нам бы господина книгопродавца… мсье Виктора Легри, — отважился сказать старший из пришедших.
Виктор обернулся и, изумленный, оглядел посетителей. Первый был облачен в широкие штаны и пунцовую куртку, на ногах были сапоги, на голове феска, за поясом сабля, при этом он был на голову выше того, который только что подал голос.
— Самба! — прошептал Виктор.
— Мне надо важные вещи вам сказать! Я попросил моего друга Бирама пойти со мной, он хорошо знает город, он сражался тут у вас в семидесятом году, а квартирует в казарме Военного училища.
Бирам энергично кивнул.
— Поднимемся ко мне, там удобнее разговаривать! — пригласил Виктор.
Самба знаком попросил Бирама оставаться на месте, и спаги тут же захватила в плен Эфросинья, непременно желавшая знать, в каких боях уже участвовала его блестящая сабля.
Виктор провел Самбу в столовую, предложил сесть. Старик бросал вокруг тревожные взгляды и зажимал ладонью рот, словно боялся сказать что-то слишком громко.
— Это насчет вашего друга, певца из Оперы.
— Данило Дуковича?
— Вчера под вечер я дошел с ним до пещеры, стал ждать, пока он переоденется, но он все не выходил оттуда. Тогда я зашел внутрь и обнаружил его… мертвым.