Ежегодный спектакль и званый обед вместе с танцевальным вечером с самого начала завоевали признание. В этом году число билетов, приобретенных богатыми и влиятельными людьми, еще больше возросло. Свыше шестисот пар из Вашингтона и состоятельных любителей развлечься из других городов заплатили по семьсот долларов за вечер с коктейлями, экзотическими блюдами и танцами под музыку высоко почитаемого в высшем свете оркестра Жене Донати. Сотни других разместили дорогие рекламные объявления в бюллетене бала и установили внушительное количество призов, включая оплаченную недельную поездку в Париж, пользование в течение года «роллс-ройсом» и целый ряд других, не столь шикарных, но не менее дорогих сюрпризов.
Британское посольство также склонили стать спонсором вечера. Им было предоставлено восемь тысяч долларов, а также каждого гостя ждал комплект из шести романов Агаты Кристи. Кроме того, для тех, кто готов был внести в качестве пожертвования пятнадцать тысяч долларов, чтобы почувствовать себя высокопоставленными лицами, британское посольство устраивало во время уик-энда два приема. Щедрость этих немногих избранных была причиной их вступления в члены клуба, названного Тирни «Уютным клубом», в честь таинственных преступлений, отмеченных печатью благородства.
Поток гостей, подъезжающих в лимузинах к Национальному музею строительства, приветствовала у входа группа музыкантов из оркестра Донати.
В Большом зале, у одной из возносящихся ввысь коринфских колонн, стоял в окружении небольшой свиты Монти Джемисон. Он был великолепен в щегольском смокинге. Вокруг него собралось с десяток пар. Монти был особенно оживлен и весел, что случалось всякий раз, когда он находил заинтересованную аудиторию, готовую внимать его рассказам о малоизвестных исторических фактах.
— Возможно, мы находимся рядом с доказательством, — говорил Монти, вынужденный повышать голос, чтобы быть услышанным среди говора публики и звона посуда, — что за убийством честнейшего Эйба Линкольна скрывается гораздо больше того, в чем нас уверяют историки. Когда президент Линкольн был убит, его сын занимал пост военного министра. В то же самое время под бдительным, хотя и не всегда согласующимся со здравым смыслом руководством квартирмейстера Монтгомери Мейгса возводилось это величественное здание. В обязанности молодого Линкольна входило также утверждение планов Мейгса по строительству здания пенсионного архива. Хотя это и не было доказано, но существуют серьезные и, я должен отметить, заслуживающие доверия предположения, что к Роберту Линкольну попали многочисленные документы, подтверждающие более запутанную сеть заговора. Чтобы не усугублять нервозность и нестабильность нации, он предпочел отдать бумаги Мейгсу, чтобы тот спрятал их для потомков в одной из этих колонн.
Джемисон самодовольно оглядел лица слушающих.
— А есть какое-нибудь конкретное тому доказательство? — поинтересовался педантичный, лишенный воображения вашингтонский юрист.
— Нет, — рассмеялся Джемисон, стараясь таким образом скрыть досаду, — не более чем свидетельств того, что по ночам по этим залам разъезжают бестелесные всадники или безногий призрак бродит по коридорам. Но тем не менее один из ночных сторожей попал в сумасшедший дом, повстречавшись с таким призраком как раз в этом самом зале.
Гости откликнулись веселым смехом.
Мак и Анабела приехали поздно, они задержались, поскольку не могли сразу взять такси у Центра Кеннеди. Анабеле нравилось бывать на церемониях, для которых Мак облачался в вечерний костюм. Он выглядел в нем особенно красивым, и она сразу же ему об этом сказала.
Что касается очаровательного рыжеволосого существа, бывшего его женой, то Мак всегда с гордостью шел с ней под руку. Она была совершенно неотразима в сером с зеленым вечернем платье от Черрути, купленном специально для такого случая.
Едва они подати свои пригласительные билеты женщинам у входа и вошли в большой зал, как Мака подхватила под руку Джолин Лаззарас, жена выдающегося хирурга, специалиста по пластическим операциям, и одна из первых дам светского общества Вашингтона.
— Анабела, ты не будешь возражать, если мы с Маком потанцуем? Если я не сделаю этого сейчас, то потом придется стоять в длинной очереди, — сказала она.
Анабела улыбнулась, заметив смесь эмоций на лице мужа: «Я не должен быть грубым, но прошу, спаси меня», — услышала она молчаливую просьбу.