Как и положено новичку, Анабела в течение двух часов внимательно следила за происходящим. На нее большое впечатление произвела манера Тирни вести заседание. Все очень гладко, без напряжения. И ничего удивительного, возглавляемая им корпорация сделала его одним из самых богатых людей в Вашингтоне, что позволяло ему держаться с естественностью уверенного в себе человека, чей успех характеризует стабильность. Тирни был интересным элегантным мужчиной с аристократическими чертами лица. Одного взгляда хватало, чтобы понять, как ревностно он поддерживал себя в форме. Помогал ему в этом личный тренер, который каждое утро ожидал Тирни в домашнем спортивном зале. Загар не сходил с его лица благодаря специальной установке, имевшейся в доме. Его внешний вид был безукоризненным: густые, седые, почти белые волосы, даже в ветреный день оставались в полном порядке. Состоятельный и преуспевающий глава корпорации и председатель совета директоров — он мог бы украсить картотеку киностудии.
Напротив Анабелы сидел Сэмюэль Танклоф. Он был не так богат, как Вендель Тирни, но тоже очень внимательно относился к своему здоровью. Сотрудник инвестиционного банка Нью-Йорка, десять лет назад он понял, что основные деловые интересы его сосредоточились вокруг корпорации Тирни. Оценив ситуацию, он открыл свое представительство в Вашингтоне, купил себе дом в Виргинии и теперь большую часть времени проводил в столице, оставив управлять делами в Нью-Йорке заслуживающих доверия заместителей. Танклоф не имел аристократизма черт и манер, характерных для Тирни. Его коренастая фигура, как и фамилия, оправдывали школьное прозвище — он действительно напоминал танк.
Смуглый цвет лица делал ненужным искусственный загар, не нуждался он также ни в специальном тренере, ни в спортивных упражнениях. Кудрявые завитки черных волос явно проигрывали в битве с наступающей лысиной. У Сэма были темные глаза и большие уши, количество торчащих из них волос приводило Анабелу в изумление, ей не приходилось встречать людей с такой буйной растительностью в ушах. Танклоф и Тирни одевались у одного портного, но дорогие костюмы на плотной коренастой фигуре Танклофа не сидели так безукоризненно, как на высоком стройном Венделе. А на какую роль в кино мог бы претендовать Танклоф, подумалось Анабеле, главаря мафиози? араба-перекупщика? турецкого диктатора?
Естественно, ни одно из этих амплуа для него не подходило. Он был тем, кем был: Сэмом Танклофом, банкиром и лучшим другом Венделя Тирни. Танклоф внушал Анабеле определенную симпатию. За сердитым, а порой даже грозным внешним видом скрывалась поразительная душевная теплота. При общении с ним возникало чувство, что его глубоко интересует все, о чем говорит и что думает его собеседник. Мак и Анабела были знакомы и с Танклофом и с Тирни, и хотя она уважала Тирни, но все же предпочитала общество Танклофа и его жены Мари, которую бесконечно восхищало все, что говорил или делал ее муж.
Заседание близилось к концу, оставалось решить кадровый вопрос назначения на должности в комитетах. Анабела заменила умершего члена совета, который работал в финансовом комитете и в подкомитете по денежным выплатам. Ее утвердили на оба поста.
— А не рано ли направлять меня в финансовый комитет? — рассмеялась Анабела. — В сенате подобного не произошло бы. Мак не в восторге от того, как я распоряжаюсь своей чековой книжкой.
— Управляться со своей чековой книжкой сложно, а работать в финансовом комитете — легко, — доброжелательно заметила Хейзл Бест-Мейсон, председатель этого комитета, и добавила: — Добро пожаловать.