— Меня беспокоит следующее: чем больше людей будет знать об этом, тем выше шанс утечки информации. Мы же не хотим, чтобы какой-нибудь шустрый репортер связал исчезновение денег с убийством Полин. Тогда история выйдет на первые полосы газет, и вечерние новости не обойдут ее своим вниманием.
Анабела подумала о том же, но ее волновала не гласность. Почему нужно отвергать возможность связи между пропажей денег и убийством Полин? Возможно, мотив убийства каким-то образом имел отношение к этим деньгам или к тем, к кому они попали.
— Есть еще вопрос о выдвижении обвинения, если окажется, что кто-то еще был замешан в этом деле, — сказал Фарли.
— Я должен уйти, — заявил Танклоф. — Мне нужно присутствовать на другом важном собрании в центре. Предлагаю поручить Хейзл изучить этот вопрос, полагаясь на ее значительный опыт. Думаю, нам больше не стоит собираться, если не возникнет экстренная ситуация. Вкладчикам доставит мало радости узнать, что кто-то присвоил часть их денег.
— Я поддерживаю это предложение, — произнес Джо Честер.
В тот день Танклоф был не похож на себя. Его обычной вежливой сдержанности как не бывало. Не проронив ни слова, он вышел из комнаты, и стук закрывшейся за ним двери прозвучал, словно были поставлены точки над «i».
— А мы присоединяемся? — спросил кто-то из совета.
— Мы тоже можем с этим согласиться, — ответил Фарли, — если только нет других предложений.
Все промолчали, заседание завершилось. В комнате остались только Анабела и Фарли.
— Жаль, что начало вашей работы в комитете омрачается подобными вещами.
— Ничего, Дон. Мне просто очень неприятно, что это случилось именно в музее. Вы не будете возражать, если я задам вам вопрос, хотя, возможно, я вмешиваюсь не в свое дело.
— Конечно, не буду. Все, что имеет отношение к музею и финансовому комитету, — ваше дело.
— Если все случилось так, как говорит Хейзл, то, если Полин брала деньги для своих целей, но с благословения Венделя, это значит, что он также несет значительную долю ответственности.
— Конечно, вы правы. Не знаю, в работе скольких советов вам приходилось участвовать, Анабела, но…
— В одном, — ответила она, улыбаясь, — только в этом.
— Во многих советах существует баланс сил, — улыбнулся Фарли в ответ. — Никто из членов не диктует свою политику и не навязывает волю в принятии решения. В некоторых же советах наличествует доминирующая сила. В большой степени это относится к Венделю. Поймите меня правильно. Он не только сильный руководитель, но, по сути дела, именно ему принадлежит заслуга в создании денежных фондов музея. В его руках не только источники получения значительных средств, он всегда стремится ими распоряжаться. Помню, он объявил как-то о создании отдельного фонда. Я высказался против. И другие тоже. Но он отмел наши возражения. Не помню точно приведенные им аргументы, но вы ведь знаете, он очень хорошо умеет убеждать. С тех пор как Тирни стал председателем, наши доходы увеличились вдвое. И что нам было спорить из-за фонда, на счету которого каких-то несколько тысяч долларов?
— Почему несколько тысяч? Хейзл сказала, исчезло почти двести тысяч.
— Все верно. Но при создании фонда, размер его был невелик. Крупные суммы переводились на счет позднее. Я даже не имел представления, что фонд настолько вырос, узнал об этом, когда все произошло. Считаю себя также ответственным.
— Очень сожалею, — проговорила Анабела, — это все, что я могу сказать, но от моих слов мало толку. Если я буду нужна, обязательно звоните.
— Конечно, Анабела. И, как выразился Сэм, мы не должны распространяться на эту тему.
— Понимаю.
Но она не обещала молчать.
19 Вечером того же дня
С виду многим могло показаться, что Дарси Айкенберг и Ник Пенна — счастливая супружеская пара. И действительно когда-то так и было. Теперь по меньшей мере раз в месяц они встречались за обедом и иногда проводили вместе уик-энды. Социологи назвали бы их случай современным цивилизованным разводом. А кое-кто мог сказать, что это чисто любовная связь. Они же считали такие отношения естественными.
В тот вечер они должны были ужинать в греческом ресторане «Миконос» на К-стрит в северо-западной части города. Обычно Дарси встречалась с Ником в той же одежде, в какой была на службе. Но на этот раз она ушла пораньше и забежала домой, чтобы переодеться в брюки из жатой ткани персикового цвета, малиновую блузку и белый с желтовато-серым оттенком жилет. На Нике был элегантный серый костюм и рубашка с белым воротничком в еле заметную зелено-красную полоску. Рубашки такого фасона нравились Дарси больше всего, и она много их ему накупила.