— Как дела на фирме по подсчету разного поголовья? — вежливо осведомилась она.
— Обычный бюрократизм. На нас снова давят, хотят, чтобы мы дали завышенные данные по некоторым территориям и они имели бы возможность перераспределить избирательные округа. Но мы храним преданность нашему делу. — Он тихо рассмеялся. — Мне предложили интересную работу.
— Это прекрасно, Ник. — Она тронула его за руку. — Это повышение по службе?
— Не совсем. Они хотят иметь полную историю Управления, я буду возглавлять исследовательскую работу.
Было заметно, что его сообщение произвело на нее впечатление.
— Звучит внушительно, — сказала Дарси, откидываясь на спинку стула. — Мне не следовало оставлять тебя.
— А ты меня и не оставляла. Мы разошлись каждый в свою сторону. У нас ничья, помнишь?
— Да, помню, — тепло улыбнулась она, снова наклоняясь к нему.
— Ты знаешь, Дарси, а у нашей службы занимательная история. Первый раз перепись проводилась в тысяча семьсот девяностом году. Но история переписи значительно старше. Эта процедура уходит корнями в далекое прошлое, она прослеживается до три тысячи восьмисотого года до нашей эры, во время Вавилона. Перепись использовали, чтобы определить, кто должен платить налоги. — Он умолк, улыбнулся и продолжал: — Но все эти картины меркнут на фоне яркой жизни следователя по уголовным делам. Как обстоят дела в полицейском управлении?
— Безумно занята. Боялась, что придется отменить нашу встречу, но потом вспомнила, что мы уже три недели не ужинали вместе. Как твои любовные дела, Ник? Встречаешься с кем-нибудь?
— Конечно, но ничего серьезного, а ты?
— Да все радости холостяцкой жизни в столице, десять женщин на одного мужчину.
— Ты забываешь, что разговариваешь с крупной фигурой из Управления переписей. Твоя статистика неверна.
— Тогда девять к одному, а я не в счет.
— Кто же счастливец на этой неделе? — многозначительно рассмеялся Ник.
— Так уж выходит, что у меня в последнее время никого нет, но на днях я встречалась с обаятельным джентльменом.
— Он полицейский?
— Адвокат, а еще профессор.
— Маккензи Смит, — выпалил Ник.
— Сплетники в этом городе не дремлют. — Ее глаза широко раскрылись в притворном удивлении.
— Ладно, Дарси, перестань. Адвокат и профессор, ты не переставала говорить о нем, когда он преподавал у вас в университете.
— Вот значит как, — заметила она, он промолчал. — Мое увлечение было настолько заметно?
— Да просто все на виду.
— Он хороший преподаватель. — В ее улыбке чувствовалась недоговоренность.
— Интересный мужчина, — начал перечислять Ник, подняв глаза к потолку, словно пытаясь вернуть воспоминания, — учтивый, когда ты узнала это слово, то часто стала употреблять его, говоря о Смите. — Ник снова поднял глаза и продолжал перечислять: — Представительный мужчина, талантливый, чуткий, практичный.
— Неужели все это мои слова?
— Это еще далеко не все, — сказал Ник. — Но послушай, ведь Смит женат.
— Не новость для меня.
— И тебя это не волнует?
— Я же не сказала, что мы с ним спали. Насколько мне помнится, я сказала, что мы с ним недавно виделись.
— В связи с делом Полин Юрис.
— Именно так. Он — друг Венделя Тирни и его адвокат.
— Я встречал жену Смита. Ее зовут Анабела.
— Да?
— Мне нужен был подарок ко дню рождения для женщины, с которой я встречаюсь. Она помешана на искусстве доколумбового периода. Я заехал в галерею в Джорджтауне, рассчитывая купить что-либо не очень дорогое. Мне не повезло. Все цены немного ниже национального долга. Анабела — хозяйка галереи, мы разговорились: очень милая, приветливая женщина и настоящая красавица.
— У нее вид почтенной дамы.
В этот момент Ник отхлебнул вина. Замечание Дарси рассмешило его, и ему пришлось сделать усилие, чтобы не разжать губы и не обрызгать скатерть.
— Это у нее вид почтенной дамы?
— Предпочитаешь, чтобы я сказала — средних лет?
— Такая, как мы.
— Говори за себя, я не отношу еще себя к этому возрасту.
Они заказали имам балди: кусочки баклажанов, тушенные с томатом, кедровыми орешками, чесноком и луком.
— Хочешь совет человека, которому ты не безразлична? — Лицо Пенна стало серьезным.
— Смотря какой. Если ты намерен читать мне мораль, то можешь оставить это при себе.
— Почему ты считаешь, что я буду тебя осуждать? У тебя роман со Смитом?
— Нет. — Она на минуту задумалась. — Но вот хотела бы я этого? Определенно, да.