Но, как нередко происходит в подобных случаях, ситуация стала осложняться для неверной Терезы и развратного Ки, который как-то похвастался, что может заставить любую женщину делать все, что он захочет, не проведя с ней и двух суток. Терезу полюбил молодой человек по имени Бикман, работавший у конгрессмена Сиклса и ставший близким другом семьи. Он заподозрил, что Тереза была любовницей Ки и решил проследить их до места, где проходили любовные встречи. Он поделился своими чувствами с другом, а тот, в свою очередь, рассказал об этом знакомому, который, как и следовало ожидать, позаботился о том, чтобы обо всем стало известно Сиклсу.
Встретившись лицом к лицу с Сиклсом, Ки страстно все отрицал, и это, казалось, удовлетворило его подозрительного друга.
В конечном счете Ки и Тереза решили прекратить свои встречи на природе. Проявив потрясающую наглость и поражающую воображение глупость, Ки снял маленький домик на Пятнадцатой улице, недалеко от Вермонт-авеню, но всего в двух кварталах от дома Сиклса. Там любовники продолжали встречаться все чаще и чаще, что очень забавляло живший по соседству простой люд, быстро уяснивший, для каких целей был снят дом, и без труда узнавший его обитателей.
Как-то раз Сиклс получил анонимную записку, в которой сообщалось о неверности его жены. Перечислялись многочисленные подробности, в том числе говорилось об условном сигнале, который подает Ки Терезе, стоящей у окна спальни. Находясь на площади Лафайета, он махал ей платком, это означало, что он направляется в их уютное гнездышко, после чего Тереза следовала за ним.
Сиклс нанял людей, чтобы проверить слухи, и вскоре узнал правду о своей жене. Она написала ему письмо с признанием. Сиклс собрал близких друзей, чтобы посоветоваться, как ему поступить. Должен ли он, чтобы защитить свою честь, вызвать Ки на дуэль? Возможно, он бы так и поступил. Но суждено было случиться, что во время этой встречи он подошел к окну: там, внизу, среди бела дня стоял его друг Бартон Ки и махал платком, глядя в окно верхнего этажа.
Одновременно борзая Сиклса, по кличке Данди, подбежала к Бартону и лизнула ему руку.
— Негодяй, — прорычал Сиклс. Даже пес его предал. Сиклс попросил одного из своих друзей, Сэма Баттерворта, спуститься вниз и задержать Ки, пока он возьмет пистолет.
Роль Баттерворта исполнял молодой актер по имени Кларенс, стройный молодой человек с аккуратно подстриженными усиками.
— Доброе утро, Филип, — поздоровался он с актером, игравшем Бартона Ки. — Прекрасный день для февраля.
Ки собирался отправиться в снимаемый им дом, но остановился, спрятал платок в нагрудный карман и обменялся с Баттервортом обычными в этой ситуации фразами, то же самое говорили друг другу и другие проходящие мимо них люди. У некоторых в руках были зонты, две женщины из числа актерской труппы, одетые в костюмы того времени, держали за руки маленьких детей. Однако Ки заметил, что Баттерворт нервничает и часто поглядывает через плечо, хотя и разговаривает при этом дружелюбно. Ки хотел спросить о причинах беспокойства у Баттерворта, но в этот момент появился Дэн Сиклс в исполнении Стюарта Гельба, с пистолетом в руках. Баттерворт отступил в сторону.
— Ты, ублюдок! — голос Сиклса звучал угрожающе, пистолет в руке подтверждал серьезность намерений.
— Не надо, Дэн, — испуганно проговорил Ки, поднимая руки, словно пытаясь так защититься. — Не стреляй. — Он опустил руку к животу.
Тишину дня разорвал пистолетный выстрел.
— Убивают! — вскрикнул Ки, схватившись за плечо и делая стремительный выпад в сторону нападавшего.
Пораженные прохожие замерли, затаив дыхание. Они стояли неподвижно, как манекены, с расширенными от ужаса глазами и открытыми ртами. Ки достал из нагрудного кармана театральный бинокль и бросил им в Сиклса. Ударившись о его грудь, бинокль отскочил в сторону.
Ки медленно отступил назад, снова выставляя вперед руки, как щит, который мог уберечь его от второй пули.
— Не убивай меня, — сказал он, — пожалуйста, не убивай.
Еще один выстрел. Ки прижал руку к паху. В реальной жизни, когда Сиклс стрелял в Ки в 1859 году, вторая пуля вошла в ногу ниже паха и вышла с другой стороны у основания ягодицы.
— Я убит, — с трудом проговорил Карл Мейберри, судорожно хватая ртом воздух. Пытаясь устоять, он обхватил обеими руками дерево — прибитую к полу сцены декорацию. Но постепенно его тело стало сползать, обмякнув, одежда на бедре и вокруг паха набухала красным пятном. Эффект достигался с помощью спрятанного под одеждой флакона с малиновым соком.