— Он придет? — спросила Анабела у мужа, когда тот вернулся на кухню.
— Нет, хотя я говорил, что ему, может быть, будет полезно отвлечься. Честно говоря, я бы тоже с удовольствием туда не пошел.
— Знаю. — Она закончила полировать второй из имеющихся у них двух серебряных подсвечников. — Нам необязательно долго задерживаться, — сказала она, вытирая руки. — Если тебе только не придет мысль потанцевать после обеда.
— Очень возможно. — Мак обнял жену. — Я готов, как это сегодня называют, к многозначительным отношениям и отпуску.
— Давай устроим себе настоящий отпуск, — проговорила Анабела, поворачиваясь к мужу и целуя его. — Мы говорили о поездке на Бермуды. Но может быть, ты поедешь со мной в Сан-Франциско? Конференция продлится два дня. Мы могли бы остаться и немного попутешествовать, к примеру, съездить в страну красного леса или полюбоваться, как клубится туман над Золотыми воротами, может быть, проведем пару дней в Кармеле или Напе?
— Звучит заманчиво. Позвони своему агенту в туристическом бюро, пусть закажет два билета.
38 Вечером того же дня
До того как общество «Алый грех» влилось в бурлящий поток светской жизни Вашингтона, город оказывал поддержку в проведении трех ежегодных благотворительных балов. Один из них проводился в пользу Оперного общества, другой — с целью собрать средства для музея Коркоран, но, возможно, самым щедрым из всех становился гала-концерт в пользу Национального симфонического оркестра. Проблема проведения четвертого масштабного мероприятия состояла в том, чтобы отыскать необходимое количество женщин-энтузиасток, располагающих ко всему и достаточными средствами, чтобы воплотить эту идею в реальность. Всегда находились женщины, чья жизнь неразрывно была связана с благотворительной деятельностью, о которых можно было с уверенностью сказать, что они готовы свой ум, усердие и организаторский талант направить на реализацию достойных акций. Однако для успеха дела необходимы были десятки таких преданных энтузиасток. Но ряды их значительно поредели, что явилось следствием возвращения женщины к трудовой деятельности, диктовалось финансовыми причинами или потребностью сделать карьеру.
Когда Вендель Тирни предложил организовать в благотворительных целях еще одно впечатляющее ежегодное действо, близкие друзья советовали ему умерить свои честолюбивые устремления. Но Тирни всегда привлекали масштабы. Поэтому он старался увлечь своей идеей главных в городе «дам-устроительниц балов», как обычно их называли.
— Они будут с энтузиазмом трудиться для общества «Три С», — часто говорил Вендель, — а секрет в том, что оно отличается от других, все дело в его своеобразии. Арии, картины и увертюры — все это прекрасно, но убийство обладает своей притягательной силой.
И он оказался прав. Очаровательное своеобразие общества «Три С» признали не только влиятельные лица Вашингтона и энтузиасты-организаторы. Размер пожертвований от спектакля и званого вечера потряс общественное сознание всех заинтересованных лиц. Оперным обществам и музеям, конечно же, нужны были деньги. Но никто из них не был обделен. Программы помощи жителям гетто, центры реабилитации наркоманов, молодежные центры, проекты помощи пожилым и неимущим гражданам — все они получали финансовую поддержку за счет постановок театральной группы клуба «Три С». Почитатели Моцарта, Пуччини и Пикассо могли теперь сказать, что от их щедрот жизнь многих людей стала хоть немного, но лучше. Это принесло энтузиастам «Три С» удовлетворение. Налицо был продуктивный эгоизм. Сделка, выгодная всем.