— Кто же знал, что это будет продаваться! — Смеялась Скиапарелли. — Запланированное безумство на манекене, — чтобы ввергнуть в шок обывателя! Мы хотели брать с клиентов даже шуточную оплату!
Ей вторил Жан Кокто, сквозь смех, пытаясь что-то сказать:
— Оплату в виде… отгадывания замысловатых загадок или шарад, можете себе представить?
— Или расшифровки снов! — Беззвучно смеялся Дали, не забывая приглаживать свои усы.
Неожиданно Эльза Скиапарелли перестала смеяться, и серьезно посмотрев на Дали, прищурив глаза, произнесла:
— Я вижу изящных моделей на фоне Вашей картины — пустыня, горы… Они вместо изображения человека с ящиками, одеты в элегантное пальто. Нет! В пиджак с выдвижными ящиками! На голове странные шляпки… Сальвадор, мы должны с Вами поработать над этой идеей!
— И не только над ней! В последнее время они будоражат мою жизнь и сны… Алые губы Мэй Уэст, например, в виде дивана и весь интерьер с фрагментами ее лица.
— Представьте, дорогие мои друзья, что вы сидите на пухлых губах этой чувственной богини нашего времени! — Воскликнула Скиап, которой идея явно понравилась.
— А я, графиня, в восторге от Ваших миниатюрных женских ручек коллекции этого года — «Осень 1934 года», если быть точной. До сих пор перед глазами пальто, где вместо пуговиц маленькие ручки, словно обнимающие тебя ангелы. Особенно мне понравилась золотая пуговица-брошь — изящная рука с черной розой. Это — шедевр нежности и экстравагантности! — Эльза Триоле на секунду закрыла глаза, представляя эту брошь на своем костюме.
— Дорогая Элла, я подарю ее Вам, если брошь уже не купили.
— О, нет! Я только восхищаюсь Вашими работами! Э-э… кажется, в пятом номере «Минотавра» за двенадцатое мая этого года было прекрасное эссе Жоржа Ханета посвященное этим маленьким ручкам! — Триоле отвела взгляд в сторону.
— Разве Вы не желаете ее приобрести? — Эльза прищурила один глаз и хитро посмотрела на писательницу. Неизвестно, что ответила бы ей Триоле, но неожиданно появившийся из-за деревьев Кристиан Берар изменил настроение компании:
— Где моя Жасент, моя малышка?! Вы не видели ее?! — Он был не на шутку расстроен. Печально посмотрев на окружающих, вдруг указал на шею Мишель Саган, стоящую рядом:
— Красивый жук. Жуки вообще очень красиво смотрятся на женской шее. Это может быть колье из прозрачного пластика, — сказал он задумчиво, не меняя печальную интонацию, и тут же снова исчез в темноте за деревьями. До гостей лишь доносился его встревоженный голос. — Жасент! Моя дорогая Жасент, иди к папочке!
Мишель с отвращением стряхнула с себя жука.
— Что это было? — спросила, выпрямившись в кресле Скиапарелли, медленно обведя сидящих друзей, своими выпуклыми большими глазами.
— Очередной бред или гениальная идея, — заметил Жан Кокто, пожав плечами, и его тонкие губы едва коснулась улыбка.
— Вот именно — гениальная! Ожерелье из прозрачного пластика с впаянными в него светящимися жуками! Я уже вижу это колье в одной из следующих своих коллекций! Виват! — Она подняла руки вверх. В это время подошла Беттина и что-то тихо сказала Скиап. — Уже иду!
«Сейчас или никогда!», — подумала Софи де Буа и уверенно направилась к Скиапарелли, возвращающейся в дом.
— Эльза, дорогая, прошу Вас на тет-а-тет. Вы должны меня выслушать. У меня к Вам необычная просьба.
— Как ни странно, но я к ним привыкла, — улыбнулась Скиап.
— Я должна буду с Вами поделиться тайной, от которой зависит будущее многих людей и мое так же. — Тихо произнесла де Буа, искоса посмотрев, на семенившую сзади Мишель.
— Я польщена, но в таком случае, стоит ли делиться ею?
— Когда Вы выслушаете меня, поймете, что другого выхода у меня нет.
— Мне уже интересно. Пройдемте в мою ванную-будуар. Увидите, как там мило!
— А Ваши дела, ради которых Вас Беттина оторвала от прекрасной компании? — Робко спросила графиня де Буа, испытывая неловкость.
— Ничего страшного! Подождут! Ведь вопрос жизни и смерти? Я правильно Вас поняла?
— Можно сказать и так…
— Софи, я буду ожидать в саду! — Произнесла кузина Мишель в след удаляющимся дамам, так и не услышавшим ее робкий голос.
Старая маркиза не спала. Да и как можно было уснуть из-за этой вульгарной музыки, доносившейся из половины дома модистки! А еще называет себя графиней! Из окна мансарды в подзорную трубу маркиза могла сколько угодно рассматривать гостей, гуляющих в саду и сидящих за столиками.