– Сколько должны были бы ему заплатить?
– Десять процентов от всех доходов, что принесет «Ультимат» – вы хоть представляете, что это значит? – Она нервно закурила.
Альбер прошел к стойке и вернулся с двумя чашечками кофе. Из конференц-зала подоспели очередные группы разгоряченных спором болельщиков, за соседним столиком слышалась английская речь: кто-то разбирал вслух сложную партию.
– А сколько бы он получил у вас? – Альбер добавил в кофе немного молока и следил, как напиток постепенно светлеет.
– Не понимаю вопроса, – парировала дама. – С какой стати ему было получать проценты? Ведь он был членом семьи.
– Да, действительно, – Лелак по укоренившейся привычке согласно кивнул. С какой стати члену семьи выплачивать какие-то проценты?
Мадам Ростан допила свой кофе и с достоинством удалилась, а Лелак не спеша прихлебывал из чашечки, не торопясь покинуть буфет. Как водится, дельная мысль пришла задним числом. «Что это за член семьи, которого всякий кретин со взглядами старой закваски может по своей прихоти выставить за порог!» – вот как следовало бы этой дамочке ответить.
– Ты тоже выложил свои кровные? – Шарля, похоже, это утешило. – Не беда, востребуем с шефа. – На нем была ослепительно голубая сорочка с темно-синим галстуком, спортивный черный пиджак из кожи отличной выделки и темные брюки.
– Какого дьявола ты сюда заявился?
– Дела, старина, дела! Скажи, кто эта дамочка, с которой ты беседовал?
– Бывшая жена Ростана. Если ты ради нее пришел, я тебя познакомлю.
– Не возражаю… Знаешь, а ведь ты оказался прав. – Зависть к чужим успехам не относилась к числу слабостей Шарля. Слава богу, у него хватало других недостатков, из-за которых его могли недолюбливать коллеги. – Фонтэн действительно играет в шахматы. Как ты до этого допер? Шахматы – его единственное увлечение. Если нет партнера, он разбирает партии из журналов.
– Гм… И ты пришел, чтобы сообщить мне об этом?
– Мог бы угостить коньяком, а то у меня ни сантима…
Альбер замялся. У него самого с деньгами было туго.
– После перестрелки ты собирался меня пригласить.
– Тогда тебе было некогда, – Альбер нехотя поднялся. – Может, удовлетворишься кофе?
На сей раз ему пришлось стоять в очереди. Двое мужчин впереди обсуждали свою общую знакомую, которая, судя по всему, находила радости отнюдь не в шахматах. Альбер присмотрелся к ним повнимательнее. Что-то уж чересчур уверенно они держались. Лелак наклонился вперед, словно желая разглядеть выставленные в витрине пирожные, и вроде бы ненароком налег на стоявшего перед ним мужчину. Тот обернулся и смерил Альбера холодным, спокойным взглядом, а затем продолжил беседу с приятелем.
– Прошу прощения, – пробормотал Альбер.
Мужчина не обратил внимания на его слова. Он не счел Альбера опасным, и тот попросту перестал для него существовать. Альбер, задетый за живое, мысленно надавил ему пальцем на глаза и рывком опрокинул на пол. На лбу у него, что ли, написано: нечего, мол, меня бояться? А. может, врезать по почкам этому наглецу, который в упор его не замечает… Когда подошла очередь, Альбер заказал две рюмки коньяка.
Шарль этой сценки не видел. Он углубленно изучал гостиничный проспект, где особо подчеркивалось, какие возможности отель предлагает постояльцам для занятий спортом: теннисный корт, сауна, солярий, гимнастический зал и плавательный бассейн. Прелести сауны рекламировал снимок двух обнаженных женщин, сидящих в вычурной позе – с поднятыми коленями, – чтобы как можно ловчее скрыть интимные места и в то же время продемонстрировать наготу. На других страницах проспекта изображались те же самые женщины в теннисных юбочках, купальниках и гимнастических трико. Видимо, остальные гости отеля предпочитали посещать бар.
– Послушай-ка! – торопливо выпалил Альбер. – Вон те два типа вооружены пистолетами.
Шарль внимательно оглядел их: возраст – лет под пятьдесят, костюмы – давно вышедшие из моды, ручищи здоровенные, кость широкая.
– Полицейские, – вынес он свое суждение. – Сейчас в гостинице полно сыщиков. – Шарль пригубил коньяк, явно считая тему исчерпанной. – Вернемся к нашему приятелю Фонтэну. Выяснив, что он помешан на шахматах, я решил покопаться, вдруг да еще что всплывет. Запросил все материалы о нем и просмотрел досье. – Он умолк, давая Альберу возможность вставить вопрос.
Сжалившись, Альбер отбил мяч.
– Нашел что-нибудь стоящее?
– У Фонтэна есть младшая сестра.
– Ну и что? Или она тоже террористка?
– Нет, – торжествующе отрезал Бришо. – Она шахматистка.
– Любопытно, – буркнул Лелак.
– Любопытно, – эхом отозвался Шарль. – Но это еще не все. Она входит во французскую сборную и в данный момент играет в соседнем зале.
Шарль усмехнулся с таким довольным видом, словно все это было его заслугой.
Альбер окаменел. Его сковал страх, как всякий раз при воспоминании о пальбе на улице Бенуа. Затем страх отпустил, сменившись стыдом, и Альбер рассердился на себя, на Шарля, на всех и вся.
– Ну и что?! Ведь это не сам бандит, а всего лишь его сестра. Или ты считаешь, Фонтэн сунется сюда понаблюдать за игрой?
– Нет, – Бришо казался слегка обиженным. – Просто я подумал, что стоит взглянуть на эту пташку.
– И как она тебе показалась?
– Не товар. Так себе, недоразвитый садовый гномик. Не за что подержаться. Разве что ухватить ее за тощую шею и не отпускать, покуда не скажет, где скрывается ее братец.
– Думаешь, она знает?
– Черта с два! – Шарль допил коньяк до последней капли и выжидательно уставился на Альбера. – А ты что здесь делаешь?
– Я хочу повидать одного шахматиста, его зовут Марсо.
В зале Марсо не было. Адвокатишка тоже куда-то пропал. Альбер обратился к первому попавшемуся мужчине в форменном облачении и с эмблемой турнира. Тот вытащил из кармана блокнот, черкнул что-то, затем вырвал листок и сунул Альберу. Когда мужчина отошел, Альбер взглянул на бумажку. Похоже было, что в руках у него автограф какой-то знаменитости. Лелак огляделся по сторонам. В нескольких метрах поодаль стояли его давешние знакомцы по буфету, уставясь на него неподвижным взглядом рептилий. Молодой человек с повязкой на рукаве поспешил ему на выручку.
– Вы кого-то ищете, мосье?
– Одного шахматиста. Его зовут Марсо.
– Он уже закончил партию и, по-видимому, отдыхает.
– Я из полиции, инспектор Лелак. – Он не стал показывать удостоверение, пусть понервничают его приятели по буфету. Молодой человек и без того поверил ему. Достав из кармана записную книжку, полистал ее.
– Он занимает номер 504, мосье.
Альбер прошел к лифту. Нажал кнопку, и стал ждать. Раздался тихий, мелодичный звон, и дверца открылась, но Альбер и не подумал входить. По бокам от него на стену упали две тени. Он оглянулся: оба типа вплотную, со скучающим видом, сунув руки в карманы, стояли позади. Если это действительно полицейские, они ничего с ним не сделают. Он повернул к лестнице и стал подниматься ровным, широким шагом, переступая через ступеньку, а после первого же лестничного пролета припустился во всю прыть. Он не ошибся в своих расчетах: снизу доносилось тяжелое дыхание и поскрипывание двух пар кожаных ботинок. У третьего этажа преследователи отстали. Альбер остановился, делая вид, будто устал, и с шумом втягивал в себя воздух. Дождавшись, пока сыщики отдышались, он лениво потрусил, заманивая их, а затем перешел на бег. Возможно, парни они крутые, но кондиция у обоих похуже, чем у него, – это факт. До десятого этажа ему пришлось еще дважды останавливаться, поджидая преследователей, зато потом к лифту он рванул, как к финишной ленточке, чтобы сохранить необходимое преимущество. Теперь он сам был на пределе и судорожно хватал воздух ртом. На глазах у изумленной уборщицы он проделал несколько дыхательных упражнений, отмечая, как выравнивается пульс.