– А как организована охрана Мартинэ? Ведь вполне допустимо, что теперь, после устранения Ростана…
– Знаю, знаю! На этот счет мне все уши прожужжали: шеф напоминает что ни день, а Мартинэ всякий раз при встрече. После разговора с вами он буквально помешался от страха за свою жизнь. Иначе не скажешь: человек помешался.
– По-вашему, у него нет оснований опасаться? Настолько уж она надежна, ваша охрана?
Дюваль снова ответил той же цинично-горькой усмешкой.
– Вы ведь тоже профессионал. Вот и скажите мне: разве существует абсолютно надежная охрана?
Шеф службы безопасности провел их служебным коридором в туалет, где они смогли умыться и привести себя в порядок, и посоветовал снять куртки и даже пуловеры. Чем меньше народу их узнает, тем лучше. Мало приятного, если на них будут показывать пальцами и перешептываться за спиной.
Да уж, приятного было мало. Избавиться от курток и свитеров оказалось явно недостаточной маскировкой, пожалуй, тут не помогли бы даже накладные усы и бороде. Сыщики начали понимать, каково приходится прославленным кинозвездам, каждое движение которых ловится жадными глазами публики. Зато звезды по крайней мере знают, что внимание публики – это их хлеб. Альбер же знал лишь одно: если Корентэн будет не в настроении, за стычку с охранниками можно запросто схлопотать выговор. Та же перспектива светит и в том случае, если шеф ТСК в приятельских отношениях с кем-либо из министерского начальства. Этот вариант представлялся весьма вероятным.
Альбер потащил Буасси в буфет и заказал пива. Народу набилось битком, негде было присесть. Сыщики стоя пили эльзасское пиво, держа в одной руке бутылку, в другой – стакан, и пытались маневрировать, чтобы их не слишком толкали. Ясно было, что с минуты на минуту появится кто-нибудь из знакомых.
Парк – дипломат спортивного мира, занятый поисками своей зажигалки, может, мадам Ростам или мадемуазель Нест – нью-орлеанская дева, но вероятнее всего – Реньяр, гроссмейстер и журналист, великий маг по части слухов и сплетен.
Однако появился Мартинэ, в сопровождении молодого человека с лицом тонким, но жестким. Сунув руки в карманы, телохранитель приближался мягкой, но выверенной в каждом движении походкой, какую Альбер столько раз с завистью наблюдал у лучших гимнастов. Спортивный пиджак молодого человека был застегнут на все пуговицы – вероятно, чтобы скрыть кобуру. Альбера кольнула неприятная мысль, что его собственное оружие осталось в кабинете Дюваля, но ведь не будешь разгуливать с пушкой на виду, если уж сбросил с себя куртку. Молодой человек посмотрел на него – без ехидцы, скорее с любопытством. Альбер понимал, что телохранитель сейчас прикидывает про себя: кто из них вышел бы победителем, столкнись они у входа в гостиницу. Об этом же думал и он сам и был рад, что они не повстречались у входа. Молодой человек не выглядел атлетом, но с мускулатурой у него было все в порядке. Видимо, он-то и принадлежал к числу «крутых парней», о которых упомянул Дюваль…
Затем молодой человек улыбнулся. Альбер ответил дружелюбной усмешкой, и оба коротко кивнули друг другу.
Мартинэ выглядел несколько издерганным.
– Еще десять дней, – сказал он.
– То есть?
– Надо продержаться еще десять дней. Закончится чемпионат, компьютеры увезут отсюда и запустят в серийное производство.
– Не бойтесь! Вы же видите, как вас стерегут.
Мартинэ с горечью усмехнулся.
– Надеюсь, что вы не перемените своего мнения и через две недели.
Шахматист выглядел неряшливо. Куда девались умопомрачительно пестрые штаны, которыми он собирался по вечерам обольщать девиц в дискотеках? Где элегантный темный костюм, в котором Мартинэ красовался в первые дни, когда «Ультимат» открыл свою серию побед? Сейчас на нем были вытянутые вельветовые брюки и пуловер с круглым воротом. Мартинэ сосредоточенно рылся в карманах. Окружающие с любопытством пялились на него, однако поспешно отводили глаза в сторону, наткнувшись на холодный, настороженный взгляд телохранителя.
– Вот то что вы просили! – Отыскав наконец фотографию, он протянул ее Альберу. На цветном рекламном снимке с надписью на четырех языках был изображен столик на изящно выгнутых ножках с мозаичной шахматной доской в центре и ящичками для фигур в боковой части. Изящная вещица очень напоминала антикварную мебель вековой давности. Чертежи на полях фотографии демонстрировали чудеса новейшей электронной аппаратуры, вмонтированной в столик. Альбер одобрительно кивнул.
– Должно быть, дорогое удовольствие.
– Да уж не дешевое, – подтвердил Мартинэ. – Я и не располагал такими средствами. Фирма уступила мне по оптовой цене и в рассрочку.
– Вы были настолько близкими друзьями?
– Нет, – Мартинэ задумался. – Не сказал бы. Просто мы работали вместе. И в какой-то момент почувствовали, что дело пошло. Еще максимум год, и у нас будет все, что пожелаем. Будет непобедимый шахматный компьютер – плод наших трудов. Будет слава, будет богатство. Покупая эту баснословно дорогую игрушку, я знал, что через два года я смогу достать такую сумму из жилетного кармашка, – и этим я обязан Ростану. Меня переполняло предвкушение успеха.
– Да, большие затраты имеют смысл, если они впоследствии окупаются.
– Хотите взглянуть, на что способен подобный автомат?
Альбер утвердительно кивнул, и они повернули к вестибюлю. Телохранитель сделал чуть заметный знак мужчине, стоявшему в другом углу зала. Пришлось обождать, пока тот появится снова и в свой черед сделает знак, что можно идти. Лелак машинально пытался прикинуть, сколько всего телохранителей дежурит в зале и где они расставлены. К примеру, пожелай он убить Мартинэ, сумел бы? Да, вне всяких сомнений, сумел бы. Но ведь он более десяти лет занимается убийствами. Эта мысль не утешила его. Что, если противник прибегнет к услугам профессионального наемного убийцы?
Пробившись сквозь оживленную толпу людей, они подошли к стенду фирмы «Компьютой». Вверху на светящемся табло перечислялись победы «Ультимата»; список побежденных все увеличивался и результат каждого матча по-прежнему был один и тот же: пять – ноль. Мартинэ подвел Альбера к плоскому, изящно оформленному автомату.
– Это Р-43. До «Ультимата» он считался лучшим нашим компьютером.
– Действительно красиво, – сказал Альбер. – По-моему, удачная была идея – оформить автомат наподобие чемоданчика.
Мартинэ, шокированный, уставился на него, а Буасси не знал, куда деваться со стыда. Такие профаны только подрывают авторитет полиции!
– Я имел в виду его игровые способности, – наконец обрел дар речи Мартинэ и, включив автомат, подтолкнул к нему Альбера. – Начинайте, ваш ход!
Альбер сделал ход. Хорошо еще, что он успел с утра заглянуть в шахматный учебник. Он разыграл ферзевый гамбит, поскольку ему понравилось само название. «Староиндийская партия» звучало еще лучше, но до этого места в учебнике он не дошел. Судя по всему, Р-43 тоже ознакомился с этим пособием, потому что ответил в точности так, как было рекомендовано в тексте. Альбер сделал очередной ход и почувствовал, что Мартинэ смотрит на него не без удивления и даже с некоторым пиететом. Ответный ход автомата был известен заранее. Все происходящее напоминало не умственный спорт, а ритуальный рыцарский турнир, где каждому отведена строго определенная роль.
В книге указывались всевозможные обходные маневры и побочные ходы с вариантами развития, вызывающими раздражение своей многочисленностью, но утром Альберу некогда было на них отвлекаться. По всей видимости, Р-43 был запрограммирован аналогичным образом, поскольку он тоже не намерен был отклоняться от основных ходов. Все шло как по маслу. Альбер не раздумывая сделал ход, и на доске действительно возникла позиция, предсказанная автором пособия. Согласно замечанию эксперта, у белых имеется некоторое позиционное преимущество. Сейчас следовало бы прекратить игру. Альбер играл белыми, и у его позиции действительно было некоторое преимущество. Что делать дальше – он понятия не имел. До сих пор он разыгрывал дебют. Он наугад двинул крайнюю пешку и услышал, как Мартинэ досадливо крякнул, но ему было наплевать. Автомат по-прежнему развивал атаку в центре. «Конечно, ведь главное – захватить центр», – осенило Альбера, он тоже сделал ход конем. Автомат взял коня. Альбер нанес ответный удар и завладел пешкой. Он сделал еще четыре хода, когда Мартинэ похлопал его по плечу.