Она закрыла дверцу шкафчика. При медпункте были свой психиатр из Шаар-а-Негева и несколько социальных работников и психологов, которые разошлись по разным помещениям кибуца, включая секретариат, бухгалтерию и клуб. Она столкнулась с ними во время обеда, когда они позволили себе отдых от, как они выразились, «разрешения кризисной ситуации».
Идея пригласить их в кибуц принадлежала Зиву а-Коэну, который заявил, что пришла пора воспользоваться их услугами, которые как раз и предусмотрены для таких ситуаций. Ему пришлось преодолеть возражения Гуты, чьи крики, как выразился Джоджо, можно было слышать в самом Ашкелоне. Гута просто вышла из себя: «Кризис-шмизис, нет никакого кризиса!» Ее поддержала Йохевед. Авигайль стало не по себе, когда она вспомнила, как три женщины набросились на Зива а-Коэна словно стая фламинго, защищающих своих птенцов.
Вся сцена происходила в холле столовой, и Авигайль, делая вид, что читает сообщения на доске объявлений, внимательно прислушивалась к тому, кто что говорил и с какой интонацией. Она хотела понять, как ей придется уживаться со всеми ними каждый день и встречаться в столовой. Услышав, как все женщины за ее спиной сразу замолкли, она поняла, что к ним приблизилась Дворка — и не ошиблась.
— Почему шумим? — спросила Дворка. — Еще пока ничего не известно, а психологи могут помочь. По крайней мере, вреда от них не будет. И если Зив хочет, чтобы они приехали, то, наверное, у него есть для этого причины. — Авигайль незаметно взглянула на Дворку и увидела, что женщины стояли перед ней, как дети перед строгой учительницей. — Наша роль, — тихим, но твердым голосом объясняла Дворка, — заключается в том, чтобы поддерживать людей, чтобы показать, что нас не так-то легко сломать и что жизнь продолжается. Каждый должен делать свою работу и исполнять все, что положено, и тогда вместе мы преодолеем всё.
После обеда Авигайль прошла мимо детского сада и заглянула через окно в зал. Пять женщин склонились над маленькими детьми, которые были заняты рисованием. Женщины обменивались многозначительными взглядами, рассматривая рисунки. Но Авигайль отметила, что в детских рисунках не было ничего неожиданного — лишь то, что обычно рисуют дети: дома, тракторы, цветы, небо.
Она уже два дня находилась в кибуце, который был полон полицейских. Те вежливо, но настойчиво допрашивали жителей. Они появлялись рано утром, и жители настолько горели желанием помочь, что никто из них не требовал от полиции предъявить ордер на обыск.
Авигайль была далека от мысли, что поиски могут дать какой-нибудь результат. Столкнувшись в бухгалтерии с Махлуфом Леви, где он что-то тихо объяснял полицейским, она сделала вид, что они не знакомы. Авигайль хотелось узнать, слил ли убийца остатки паратиона на землю, или отправил их в унитаз, или же они остались в мусорном ящике. Или, может, в бутылочке вообще ничего не осталось после того, как была отравлена Оснат. Тем не менее поиски продолжались. Она вдруг представила себе, как женская ухоженная рука разбрызгивает паратион из флакона от духов на кожу лежащего в постели больного, и ее обуял ужас.
После ее жизни в кибуце прошло много лет. За время службы она стала ее забывать. О своем прошлом она не рассказывала никому — ни Охайону, ни Шореру, ни Нахари. За последние дни с ней беседовало много начальников, и все в один голос просили ее быть как можно осторожнее. Слова «будь осторожна!» звучали так часто, что ей, в конце концов, пришлось напомнить, что она много лет проработала медсестрой, поэтому ей нечего бояться разоблачения.
«Тут же докладывай, если заметишь что-нибудь подозрительное», — твердили ей все, когда она в последний раз звонила в управление из своей квартиры в Тель-Авиве. После звонка она закрыла на ключ дверь и спустилась вниз с двумя чемоданами, чтобы сесть в пришедшую за ней машину. По дороге в кибуц она весело отвечала на вопросы водителя, а тот, в свою очередь, успел пересказать ей всю свою жизнь. Он спрашивал, какой у нее стаж медсестры, где она успела поработать и почему решила приехать в кибуц. Ему хотелось знать, замужем ли она, была ли когда-нибудь замужем, и, услышав на все свои вопросы односложное «нет», тяжело вздохнул. Йошка, как звали водителя, объяснил, что возвращается в кибуц после того, как ему удалось договориться о «большом заказе» для косметического производства, где он работает бухгалтером. Он рассказал, что производство это крупное, поэтому ему нужна отдельная бухгалтерия. Помимо основной работы, он выполняет и другие функции, и вечером у него тоже есть дела — после этих слов он заговорщицки ткнул ее в бок. Какое-то время он молчал, и она, размышляя над услышанным, решила, что он человек славный. Только она так подумала, как он, словно заправский сплетник, спросил: «Как же так получилось, что такая красивая девушка никогда не была замужем?»