Однако незнакомец попытался завести с ней разговор. Вначале представился, его фамилия была Хелм. Затем мечтательно произнес:
— Обратите внимание на рыбу. Она здесь просто объедение.
Келма не ответила.
Хелма это не смутило, и через некоторое время он поинтересовался:
— Вы не считаете, что здешний воздух возбуждает аппетит?
Не поднимая глаз, мисс Феррис пробормотала что-то невнятное. А после обеда попросила тетю пересадить ее за какой-нибудь другой стол. На следующий день она уже сидела в компании супругов средних лет с тремя детьми. Мисс Феррис была довольна, она искренне любила детей.
Мистер Хелм довольно долго к ней не приближался и напомнил о себе где-то в середине четвертой недели ее пребывания в пансионе при весьма странных обстоятельствах.
В тот вечер мисс Феррис легла спать позднее обычного, потому что ходила в театр, смотрела пьесу, которая с успехом прошла недавно в Лондоне. Она долго не могла заснуть, переживая перипетии увиденного и представляя себя героиней пьесы.
На часах было без четверти двенадцать, но она еще не спала. Неожиданно кто-то негромко кашлянул совсем рядом, со стороны балкона. Мисс Феррис не особенно встревожилась. Ну кашлянул и кашлянул, мало ли что. Она села в постели и прислушалась. Кашля больше слышно не было, но появился какой-то шум. Слабый, едва различимый.
Она встала и осторожно подошла к окну. Вгляделась. Увидеть ничего не удалось, но шум продолжался.
Мисс Феррис неслышно двинулась к туалетному столику, где лежала сумочка. Как большинство учителей младших классов, она носила с собой свисток. Он был нужен во время прогулок с детьми. Она собиралась достать его из сумочки, как в дверь постучали. Негромко, три раза. Мисс Феррис вздрогнула, затем надела халат и открыла дверь. Возникший на пороге мужчина бесцеремонно оттеснил ее в сторону, направился к балкону и спрыгнул вниз. Тут было невысоко.
Мисс Феррис вытащила из сумочки свисток, выбежала на балкон и пронзительно свистнула три раза. В коридоре послышались шаги, кто-то крикнул, с улицы донесся звук автомобильного клаксона. Тем временем на балкон взобрался тот же самый мужчина. Теперь она его разглядела. Это был Хелм.
Он улыбался.
— Все в порядке. Я их прогнал. Они убежали.
В коридоре были слышны шаги и голоса.
— Уходите, — прошептала мисс Феррис. — Вам здесь нельзя оставаться.
Она решительно открыла дверь и чуть не столкнулась с тетей и мисс Сули.
— В дом пытались проникнуть грабители, — сообщил им Хелм. — Но я их спугнул. — Кивнув, он вышел.
Как выяснилось позднее, в пансионе ничего не украли. Тетя, конечно, была сильно шокирована, обнаружив Хелма в комнате племянницы почти в двенадцать ночи, но ничего не сказала. Кто его знает, может, он действительно прогонял грабителей. Мистер Хелм уезжал в конце недели, но в оставшиеся дни всюду ходил за мисс Феррис. Дело дошло до того, что перед отъездом он сделал ей предложение руки и сердца, но получил отказ. Келма Феррис была не настолько глупа, чтобы питать иллюзии относительно своей привлекательности для мужчины с внешностью и темпераментом мистера Хелма.
— Я полагаю, он решил, что у меня что-то есть за душой, — призналась она по возвращении квартирной хозяйке. — Впрочем, он был недалек от истины. Перед отъездом тетя сказала, что сделала меня в завещании своей наследницей. Не знаю, что и думать. Неужели когда-нибудь мне можно будет оставить преподавание и начать управлять пансионом. Думаю, мне бы это понравилось. Но в любом случае надеюсь, что моя дорогая тетя проживет еще много лет.
Харствуд переживал. Ему уже исполнилось восемнадцать, но отец решил оставить его в школе еще на шесть месяцев, чтобы он мог подготовиться к поступлению в Оксфорд — и не куда-нибудь, а в престижный Баллиол-колледж. Основания для этого были. Харствуд стоял одним из первых в списке успеваемости в классе. Он был юноша способный, трудолюбивый и увлекающийся. Постоянно метался и все никак не мог себя найти.
А сейчас и вовсе потерял голову, забросил занятия фотографией и влюбился. Причем не просто так, а в молодую учительницу музыки. Да-да, ту самую очаровательную мисс Клиффордсон. Племянницу директора. Влюбился трогательно и безнадежно. Она, конечно, это замечала, была польщена, смущена, но не более того. Самым большим его достижением были три танца с ней на школьных вечерах.
Душевные муки юноши не могли не сказаться на учебе. В этот раз его оценки оказались весьма скромными, и отец отменил запланированное на лето путешествие в автомобиле, приговорив сына к десяти неделям пребывания в Богноре, где он должен был дышать морским воздухом и совершать небольшие прогулки. Мистер Харствуд, человек мягкий, но настойчивый, был убежден, что его мальчик переутомился, поэтому предписал ему носить в Богноре соломенную шляпу.