«Я здесь совершенно счастлива, Гвен».
«Но здесь есть еще так много всего интересного».
«Нет никакой спешки».
«Я познакомлю тебя с некоторыми друзьями, которых я здесь приобрел».
«Это будет здорово», — сказала ее мать. «О, какой приятный сюрприз увидеть тебя!»
Она встала со скамейки в саду, чтобы обнять дочь.
Гвендолин продолжала улыбаться, но ее эмоции кипели.
По сути, ее уволили, потому что она больше не справлялась со своими обязанностями удовлетворительно. Когда ей сказали отдохнуть, это стало настоящим ударом по ее гордости.
Как бы она ни любила свою мать, делить с ней Rose Cottage было не слишком благородно. Вместо того чтобы жить в лучшем доме на острове, она переехала в маленький симпатичный коттедж. Гвендолин была вынуждена принять суровую правду. Временно ее понизили в должности.
«Как ты себя чувствуешь?» — спросила ее мать.
«Я чувствую себя хорошо», — сказала Гвендолин.
«Ну, должен сказать, ты так не выглядишь. Для начала, ты набрала слишком много веса. Это нехорошо для тебя, Гвен. Попомни мои слова. Тебе нужны долгие прогулки».
«Мы пойдем вместе».
«Это было бы замечательно».
«Мы не можем упустить такую замечательную погоду».
«Ты отвезешь меня в Осборн-Хаус?» — взволнованно спросила Изобель.
«Конечно, я знаю, где его лучше всего видно».
«Я бы хотел заглянуть внутрь, Гвен».
Ее дочь была встревожена. «Это… может быть невозможно, мама».
«Почему бы и нет? Ты ведь там работаешь, не так ли?»
«Да, конечно, но Ее Величество очень занята. В доме много посетителей, и премьер-министр пробудет там все выходные со своей женой».
Ее мать была подавлена. «О, я понимаю».
«Но я найду время… в свое время. Боюсь, вам придется набраться терпения».
«Как скажешь, Гвен».
«И есть много других мест, которые стоит посетить».
«Мы можем составить список», — сказала ее мать, сияя. «Принеси ручку и бумагу».
«Давайте пройдем в гостиную. Там это самое лучшее место».
Еще раз обнявшись, они рука об руку вошли в дом.
Когда они подошли к собору, они некоторое время стояли снаружи, любуясь его огромными размерами. Он имел относительно простой внешний вид, свободный от чрезмерного декора других соборов. Его самой яркой особенностью был его благородный шпиль, поднимающийся на высоту трехсот футов.
Лиминг был впечатлен. «Сколько времени ушло на его создание?»
«Слишком долго», — сказал Хинтон. «Каменщики, которые изначально начали работать над этим, должно быть, умерли задолго до того, как работа была закончена».
«Что ж, они могли бы гордиться тем, что сделали, Алан».
«Точно как мы».
«О, я не чувствую особой гордости — скорее наоборот».
«Почему ты так говоришь?»
«Кажется, мы топчемся на месте в этом расследовании».
«Я не согласен. Мы добились реального прогресса».
«Но мы не приблизились к аресту».
«Да, это так. Я чувствую, что мы приближаемся».
«Этот собор может оказаться нашим последним прибежищем», — простонал Лиминг. «Давайте зайдем внутрь и помолимся о помощи».
Хинтон рассмеялся. «Хватит дразниться!»
«Я абсолютно серьезен».
Они вошли в собор и остановились, чтобы полюбоваться его пещерным интерьером. Служитель тепло их встретил и, узнав причину их визита, повел их к декану, пожилому человеку с благородным видом. Декан говорил благоговейным шепотом. Казалось, он едва замечал раны на лице сержанта.
Лиминг объяснил, почему они пришли, и получил от него немедленное содействие.
«Я помню, что читал об этом деле в газете», — сказал декан. «В нем замешан известный детектив, не так ли?»
«Верно — детектив-инспектор Колбек».
«Им очень повезло, что он у них есть».
«Мы согласны, сэр», — сказал Лиминг.
Декан провел их в ризницу и достал кольцо, к которому были прикреплены несколько ключей. Выбрав один, он подошел к большому шкафу и вставил ключ в замок. Дверь распахнулась, и за ней обнаружилась коллекция документов, в том числе большой том в кожаном переплете. Протянув его, декан положил его на стол в середине ризницы.
«Обращайтесь с этим очень осторожно, — предупредил он. — Это очень ценно».
«Как далеко это зашло?» — спросил Хинтон.
«Гораздо дольше, чем вам понадобится».
«Нас интересуют только последние десять лет».
«Максимум пятнадцать», — добавил Лиминг.
«Тогда я вас оставлю», — сказал декан.
Когда мужчина ушел, Лиминг очень осторожно открыл обложку и прочитал надпись внутри. Затем он медленно и осторожно перевернул страницы, пока не добрался до подробностей о браках в 1851 году. Они оба были поражены качеством каллиграфии.
«Я никогда не смог бы так писать», — признался Хинтон.