— Ой, я об этом не подумала…
— Она могла родить его в тайне от всех — Элеонора Георгиевна была женщиной обеспеченной, значит, могла себе позволить разъезжать по стране. Наверное, она сказала всем, что отправляется в длительное путешествие, а сама уехала подальше от столицы, чтобы родить ребенка под чужим именем.
— Но почему? Зачем все это?
— Причин может быть несколько. Например, такая: ребенок не от мужа…
— Но она могла бы обмануть мужа!
— Значит, не могла. Допустим, ее супруг был бесплоден. Или ее изнасиловали, а оставлять ребенка от насильника не всякая решиться.
— Сделала бы аборт!
— В те времена трудно было найти подпольный абортарий. А в районную больницу она идти побоялась. Либо беременность обнаружила на поздних сроках… Да мало ли! Причин, по которым женщины не избавляются от нежелательного ребенка, а рожают его и потом отказываются — море! Иначе не было бы у нас столько отказников в доме малютки…
— Значит, вы считаете, что Элеонора Георгиевна родила ребенка, бросила его…
— Отказалась, — поправил ее Петр, — то есть, отдала на воспитание. Поручив заботу о нем либо какой-то конкретной личности, либо государству. К первому я склоняюсь больше.
— А дальше? — со жгучим любопытством спросила Аня.
— История могла развиваться по-разному. Например, ребенок вырос, каким-то образом узнал о матери, явился к ней, она его приняла… Либо у Элеоноры Григорьевны проснулась совесть и она сама отыскала свое чадо, но это не суть важно!
— А потом? — никак не могла успокоиться она.
— Дальнейшее зависит от пола незаконнорожденного. Если он был парнем, то мог соблазнить твою мать, Александру Железнову, в результате появилась ты…
— А если ребенок был женского пола?
— Тогда она просто пришла к Элеоноре Григорьевне с новорожденной дочкой и сказала, маманя, ты меня не растила, так вырасти хоть мою дитятку, так я сама не в состоянии… Либо она просто умерла при родах, и Элеоноре Григорьевне ничего не оставалось, как пристроить малышку…
— Тогда Шура Железнова, которую я всю жизнь считала матерью, мне вовсе не мать!
— Это же просто гипотеза, — с упреком проговорил Петр. — Не надо принимать ее близко к сердцу…
— А знаете, Петр Алексеевич, я в этом нисколько не сомневаюсь!
— В чем?
— В том, что я не родная дочь Шуры Железновой. Я всегда это чувствовала! Причем, теперь я уверена, что удочерила она меня не по зову сердца, а, купившись на деньги, предложенный бабусей… Тем более, что Элеонора Георгиевна ей еще и комнату в коммуналке выхлопотала.
— Откуда вам известны такие подробности? — Он с возросшим интересом глянул на нее. — Из письма?
— Да.
— И что там было еще?
Аня собралась рассказать о странном шифре и зарытой собаке, но, вспомнив предостережения бабуси, смолчала.
— Вы мне не доверяете? — по своему расценил ее безмолвие Петр.
— Нет, что вы! Только вам я и доверяю! — поспешно заверила его Аня. — Просто больше там ничего интересного, в смысле для нашего с вами расследования, не было…
— О! — развеселился Петр. — Мы уже ведем расследование!
— А вы мне разве не поможете? — ее голос дрогнул. — А я так надеялась…
Он нахмурился и, несколько секунд молчал, сосредоточившись на дороге, потом спросил:
— Что, конкретно, вы хотите знать?
— Кто мои родители. Или хотя бы один из них.
— Для вас это так важно?
— Очень.
— Это трудно.
— Я понимаю! — взволнованно воскликнула она. — Понимаю! Тем более что все, кто мог нам помочь, мертвы!
— Кто мертв? — опешил Петр.
— И Элеонора Георгиевна, и Лизавет Петровна, и мая мать, Шура Железнова. А больше никто не знает правды.
— Глупости. На этот счет даже пословица есть «Знают двое — знают все!». В нашем случае, конечно, все не знают, но несколько человек, думаю, в курсе… Только как их найти?
— Давайте частного детектива наймем, — выпалила Аня.
Петр с жалостью на нее посмотрел, криво улыбнулся и сказал:
— Анечка, вы представляете себе, сколько стоят услуги частного детектива?
— Нет. А что очень дорого?
— Очень.
— У меня есть три тысячи долларов, этого хватит? — не отступала Аня.
— На какого-нибудь заштатного сыщиришку, но на профессионала… Стоп! — Он так резко крутанул руль, поворачиваясь к ней, что машина чуть не вылетели на встречную полосу. — Что вы там про три тысячи говорили?
— Я меня есть…
— Откуда?
— Комнату свою сдала, — ляпнула первое, что пришло на ум.
— Комнату значит… — Петр уставился ей в лицо, Аня тут же опустила глаза, а когда через какое-то время подняла их, он сверлил взглядом лейбл на ее пуховике. — Телефон покажите, — буркнул он, насмотревшись на этикетку.
— Зачем?
— Покажите, покажите…
Аня нехотя полезла в карман, достала из него телефон. Петр не стал брать его в руки, он лишь бросил на него мимолетный взгляд, которого было достаточно, чтобы понять, что девчонка завралась.
— «Панасоник» последней модели, — пробурчал Петр, — Новенький, даже защитная пленка на месте… И пуховик с иголочки… Хм… Сколько за комнату выручили?
— Сто пятьдесят в месяц, — отрапортовала Аня, но тут же поняла свою ошибку и добавила. — Взяла за год вперед…
— Неувязочка, — широко улыбнулся он. — Не получается трех тысяч.
— Ну… Еще отпускные получила…
— Один ваш телефон стоит триста долларов, — разозлился Петр — ему до смерти надоело, что эта птаха пытается его обдурить. — Пуховик двести. Джинсы семьдесят пять, так что перестаньте мне врать!
Ее глаза увлажнились, губы задрожали, но плакать она не стала, просто шмыгнула носом, с силой потерла кулачком глаза и затихла.
— Вы ничего не хотите мне сказать? — прервал молчание Петр.
— Вы будите ругаться, — буркнула Аня себе под нос.
— Господи! Что за детский сад! — воскликнул он в сердцах. — Говорите же!
— Я бабушкины подстаканники продала, — собравшись с духом, выпалила Аня.
— Что вы продали? — не понял Петр.
— Подстаканники. Они серебряные. А еще яичко Фаберже и бронзовую вазочку с какой-то патиной…
— Где вы это взяли?
— Нашла в кухонном ящике.
Сначала он ей не поверил, уж очень неправдоподобной выглядела история с находкой антикварной утвари в подвесном шкафу убогой бабкиной квартирки, но, понаблюдав за девушкой, пришел к выводу, что на этот раз она не врет. Что ж, это хорошо, значит, теперь пойдет разговор начистоту.
— Итак, Аня, вы нашли эти вещи и…
— И отнесла их антиквару, — закончила предложение Аня.
— Как отнесла? — вскричал он. — Куда отнесли?
— Вот! Я так и знала, что вы меня заругаете! — в тон ему воскликнула она. — А мне, может, впервые в жизни такой шанс выпал! Да, я была не права, что поторопилась!
— Да уж, вы очень сильно поторопились!
— Я понимаю, что это еще не мое…
— Ваше — не ваше, какое это имеет значение!?
— Не имеет? — удивилась она. — А почему тогда вы так взбеленились?
— Просто, не надо было этого делать, не посоветовавшись со мной. Я ваш адвокат, если вы еще помните!
— А что я такого сделала?
— Вы часто сдаете вещи в антикварную лавку? — запальчиво спросил Петр.
— Нет… — не понимаю, к чему он клонит, протянула она. — Первый раз…
— Так я и думал! И к кому вы обратились за советом? Кто вам подсказал адрес антиквара? Знающие люди? Или просто знакомые?
— Я зашла в первую попавшуюся антикварную лавку, а что?
— А то, что я поражаюсь тому, что вы еще живы-здоровы!
— Я, честно говоря, тоже, — робко улыбнулась Аня.
Ее легкомыслие вывело его из себя.
— Аня, вы хоть понимаете, что вам крупно повезло, что вас не ограбили по дороге?
— Но не ограбили же…
— А вы можете быть уверенной, что за вами не проследили? — все больше распалялся он. — Нет, не можете! Потому что вы не смотрели по сторонам, вы думали только об одном, куда спустить шальные деньги… Стыдно, Аня!