Пока Петр размышлял об этом под волшебные звуки вальса, автомобильная дверка распахнулась, и в салон, бурча что-то себе под нос, влез майор Станислав Павлович Головин. Угнездившись на водительском сиденье, он положил локти на руль, подбородок на сжатые кулаки и задумался.
— Что показало вскрытие? — спросил Петр, внимательно вглядываясь в недовольное лицо майора.
— Цианид, как я и предполагал…
— А в конфетах?
— Он же. Отравитель взял обычные конфеты типа «ассорти» с коньячной начинкой, высосал из них шприцем жидкость и тем же шприцем закачал яд. Завернул их в фирменные фантики, положил на верхний ярус коробки. Короче, не перемудрил… Все просто, без затей… — Он пощипал свои бармалейские усы. — Если б бабка смотрела повнимательнее, то увидела бы, что конфетки с верхнего яруса подозрительные. Они явно из другой коробки, обернуты не профессионально, а на донышке каждой маленькое отверстие от иглы…
— Убийца был уверен, что получатель не станет рассматривать конфеты досконально…
— Это понятно, — задумчиво протянул Стас, потом спросил. — Как там ваша клиентка? Можно с ней побеседовать?
— К сожалению, она пока не в состоянии отвечать на вопросы. Вчера ей вкололи успокоительное, и сейчас она еще спит, по крайней мере, пол часа назад еще спала… Давайте к вечеру.
— Ну что ж ладно… Тем более картина более-менее ясна. Осталось уточнить кое-какие детали…
— Ясна?
— Да. Соседка покойной, гражданка Самарцева А.К. рассказала следствию кое-что полезное…
— Можно узнать, что именно? Или это тайна следствия?
— Да какая тайна, — фыркнул майор. — Все то же самое вам ваша клиентка расскажет. Короче так. Пришла Самарцева к покойной Богомоловой в гости (живет она через подъезд) и увидела на кухонном столе диковинную коробку. Стала спрашивать, старуха ей и рассказала, что конфеты прислал Нюрке Железновой какой-то хахаль (это она, конечно, сама придумала), а принес их посыльный… Ну вы знаете, наверное, фирмочки такие есть по доставке всякой ерунды на дом?
— Фирму нашли?
— А как же! ЧП «Пегас», владелец Пегов К.К.
— Кто принес конфеты, помнят?
— Очень хорошо помнят. Это был некто в длинном плаще, в шляпе, очках, шарфе до носа и кожаных перчатках. Человек-невидимка, короче. К тому же без голоса…
— То есть?
— То есть, сказал буквально пару слов сиплым шепотом: «Здрасьте» и «Простудился», остальные записал на бумаге. Так как был в перчатках, отпечатков, сами понимаете, не оставил…
— Движения, походка, осанка?
— Ничего. — Сокрушенно покачал головой майор. — Опрос уличных торговцев тоже результата не дал, но ребята работают…
— Кроме конфет было что-то еще?
— Открытка. Приемщица не разглядела, какая, а по словам Богомоловой порнографическая. С зоофилами что ли… Не очень я понял, это надо уточнить у Ани.
— Почему Богомолова вскрыла чужую коробку и как она оказалась у нее?
— Аня оставила. Курьер повстречал ее в подъезде, там же передал посылку. Чтоб не тащить на четвертый этаж, Аня оставила ее у соседки, пообещав, что когда вернется, конфеты попробуют вместе…
— И старуха не дождалась?
— Совершенно верно. Если верить Самарцевой, старуха умирала от нетерпения, ей очень хотелось полакомиться заморским шоколадом. А Аня все не шла. Тогда она решила подняться — вдруг девушка прошмыгнула мимо ее квартиры, позабыв и о конфетах, и о ней самой. Когда Самарцева отправилась восвояси, было это в пятнадцать тридцать, Богомолова вышла за ней в подъезд в обниму с шоколадом и зашагала по лестнице вверх…— Головин кисло улыбнулся. — Ани дома не было, но бабка больше не могла терпеть — она распаковала коробку, вынула самую верхнюю конфету, развернула, сунула целиком в рот …
— И умерла.
— Умерла, — повторил он. — Прямо на площадке. А потом еще два часа лежала, пока ее Аня не обнаружила… Во сколько, говорите, это произошло?
— Около семи. Я вошел в подъезд в пять минут восьмого, она уже бежала по лестнице…
Головин, не отрывая подбородка от кулаков, повернул голову в сторону Петра, остро посмотрел на него своими колючими зелеными глазами, сжал губы, из-за чего усы сразу встали дыбом, вытянул их трубочкой (усы тут же мирно полегли), скривил нижнюю, закусил верхнюю — все эти гримасы красноречиво говорили, о напряженной работе мысли.
— Вы хотите меня о чем-то спросить? — поинтересовался Петр, заворожено наблюдая за движением губ майора.
— Хочу, — ответил тот, закончив свою мимическую пантомиму кривой улыбкой. — Почему Аня от вас шарахнулась, как от чумы?
— Я сам не понял, — немного смущенно признался он. — Она была не в себе, обзывала меня убийцей, дралась… Ей либо что-то примерещилось с перепугу, либо она просто меня не узнала, и расценила мои действия (я пытался ее задержать), как угрозу своей личной безопасности…
— От вас убежала, а к Отрадову, почти незнакомому мужику, в машину села?
— Она не совсем села… Сергей ее буквально втащил — она бежала, не разбирая дороги, могла под машину попасть, пришлось применить силу.
— Аня сейчас у него?
— В его загородном доме.
— У него и тут домик имеется? — скривился Головин. — Во дает, старикан! В столице бывает не больше двух раз в год, в гостинице что ли остановиться не может? — Майор почесал желтым от никотина указательным пальцем кустистую бровь. — Зачем он приперся в Москву в этот раз, не знаете?
— Сказал, на похороны…
— Врет. Он вылетел в Москву утром, а ее только убили днем…
Петр покосился на Головина, сначала ему показалось, что неприязнь майора вызвана банальной завистью бедного молодца к богатому старцу, но теперь он думал иначе — Отрадов не нравился Стасу, не как человеку, а как следователю, следователь Головин Отрадову не доверял и, видимо, имел на этот причины.
— К чему вы клоните, Станислав Павлович? — спросил Петр, отрывая взгляд от лица майора, он заметил, что тот не любит, когда на него пристально смотрят.
— Мне, знаете что, покоя не дает? — майор поерзал на сидении. — Зачем он вчера за вами увязался? На кой ему Аня понадобилась?
— Он сказал мне, что давно хотел познакомиться поближе, спросил ее адрес, когда я ему сказал, что собираюсь ее навестить, то он попросил взять его с собой…
— Зачем ему знакомиться с ней? — горячился Головин. — Я не понимаю!
— А почему нет? Они дважды встречались: один раз на кладбище, второй в моей конторе, но даже не были друг другу представлены…
— Чего ж он так долго ждал? Прошел почти месяц с их первой встречи…
— Может, не было времени, — предположил Петр.
— Времени у него вагон! Сидит в Москве, как баклан, домой не едет. Раньше, говорят, больше трех дней в столице не выдерживал, сбегал к своим любимым Балтийским берегам, а теперь не выгонишь!
— И вы считаете, что сей факт доказывает его причастность к убийствам? — не без иронии заметил Петр.
— Этот факт мне кажется подозрительным, — поправил Головин. — Но еще более подозрительно то, что он решил нанести Ане визит вежливости именно в тот день, когда на ее жизнь было совершено покушение… — Майор прикрыл глаза, и загадочно посмотрел на Петра из-под опущенных ресниц. — Мне приходит в голову вот какая мысль: уж не для того ли он приехал, чтобы удостовериться в том, что девушка действительно умерла? Да еще свидетеля с собой приволок, — Стас ткнул в него большим пальцем, — чтоб не самому милицию вызвать…
Петр хотел возразить, не возразил. До него только что дошел смысл сказанного Головиным, и он с ужасом понял, что майор может быть прав.