— По этому он решил убить свекровь? — спросил Стас, поглядывая на застывшего Бергмана, все надеялся на какую-то реакцию, но тот по-прежнему не шевелился и, кажется, даже не моргал.
— Совершенно верно. Он как рассчитал: либо сразу после получения женой наследства — он не сомневался в том, что наследницей станет именно она — разведется, тогда половина добра будет его по закону, либо (если коллекция попадет жене в руки не официально) просто часть его украдет. Был еще один вариант: драгоценности у старухи в доме, и тогда, убив ее, он просто их присвоит.
— А что там с ножом? — опять вернулся к этому вопросу Головин.
— О! Эти два чудика, в смысле, Бергман и Шац, решили, что, убив Элеонору моим ножом (чего уж теперь скрывать — нож мой), убьют еще одного крупного зайца. То есть Волка. Иначе говоря, меня.
— Они решили вас подставить?
— Меня подставить трудно, это они понимали, но рассудили так: если меня и не обвинят в убийстве, то, по крайней мере, заподозрят…
— То есть они хотели отвести от себя подозрение?
— Я так понимаю…
— Зачем это Шацу?
— Он меня до печенок ненавидит, — плотоядно улыбнувшись, сообщил Вульф. — Козлина старый! Провернули мы с ним пару делишек, о которых он сейчас забыть хочет, а не даю. Вот и бесится…
— Я так и не понял, Шац с Бергманов были заодно?
— План они разработали вместе, но исполнителем был Бергман… — Эдуард Петрович, прищурившись, глянул на Алекса. — Не так ли, Александр Геннадьевич?
Бергман, наконец, отмер — дернулся, как в конвульсии.
— Так и будем молчать? — зло спросил Вульф.
Алекс посмотрел на Новицкого совершенно безумными глазами и чуть слышно спросил:
— Что вы от меня хотите?
— Признания.
— Ваше обещание остается в силе?
— Содействия не обещаю, но невмешательства гарантирую.
— Другими словами, вы клянетесь, что в тюрьме меня не убьют?
— Если убьют, то не по моей просьбе…
Бергман всхлипнул, уронил голову на грудь. Пока он сидел так, Эдуард Петрович подошел к видеокамере, включил ее, навел на окаменевшего Алекса.
— Хорошо, — сипло, как астматик, прошептал Бергман. — Я признаюсь… Элеонору Григорьевну убил я.
— А Голицыну?
— Ее тоже…
Елена Бергман, до сих пор сидевшая рядом с мужем, отшатнулась от него, как от чумного. А Алекс, жалко улыбнувшись, сказал:
— Я любил тебя, Лена… По своему любил… Если бы я не встретил Дусика, все бы у нас было хорошо…
Елена отвернулась, на ее лице читалась гадливость, а Алекс продолжил:
— Я убил Элеонору без сожаления, я знал, какой она была змеей… К тому же она не мучилась — я нанес ей точный удар в сердце… — Он провел трясущимися руками по лицу. — Голицыну мне было жальче, но я должен был вытрясти из нее сведения…
— Вытряс? — спросил Вульф, брезгливо глядя на Алекса.
— Нет… Пожалуй, она ничего не знала… Сказала только, что от коллекции, скорее всего, ничего не осталось, кроме нескольких безделушек, типа, яйца Фаберже и каких-то дурацких подстаканников, но я ей не поверил… Я знал, что драгоценности существуют! Еще я был уверен, что они спрятаны где-то рядом… Может, даже в квартире… — Его глаз задергался, рот съехал на бок. И этот нервный тик удивительно быстро состарил лицо Алекса: теперь это был не моложавый франт, а потасканный старикан с крашеными волосами и тщательно увлажненный морщинистой кожей. — Я не догадался обыскать ее… Так что, господин Вульф хоть в чем-то ошибся…
— Это вы пытались отравить Аню? — задал вопрос Петр.
— Мне ничего не оставалось… Я знал, что в случаю ее смерти, имущество Элеоноры унаследовали бы ее дети: сын и дочь…
— Вы рисковали, — заметил Петр. — За вами могли следить, как за мужем подозреваемой.
— Я понимал это, но не мог ждать!
— Почему?
— Потому что на Ленином горизонте опять замаячил Отрадов … — Алекс с такой ненавистью глянул на Сергея, что тот даже опешил. — Прискакал в Москву и начал обхаживать свою давнюю любовницу… А Лена повелась, я сразу это понял… А еще я понял, что если их отношения будут развиваться, то развод мне обеспечен… И в этом случае мне достанется только дом, мебель и старая собака Дуля. А фамильные драгоценности, ради которых я пошел на убийство, попадут в загребущие руки Отрадова. — Он шумно втянул носом воздух, порциями выдохнул, вслед за последним выдохом из его рта вылетели слова. — Косвенно в смерти Элеоноры виноват именно он…
— Что вы имеете в виду? — встрепенулся Головин.
— Я давно задумал убить Элеонору. Сразу, как решил для себя, что люблю Дусика и хочу быть с ним до самой смерти… Потому что Денис не из тех, кто согласен на рай в шалаше… Я, кстати, тоже… — он привычным жестом покрутил на пальце толстый платиновый перстень. — Я узнал адрес Элеоноры…
— От кого? — уточнил Стас.
— У меня много друзей, через которых можно разузнать не только адрес, но и номер мобильного телефона… — Он выразительно посмотрел на Вульфа.
— Значит, это ты мне сообщил, что старуха умерла? — нахмурился Эдуард Петрович. — И номерок как-то раздобыл? И как же?
— Хороший друг подсказал. Мы, как вы выразились, пидоры, привыкли помогать друг другу…
— Просто масонский орден, — буркнул Петр.
— Педосский, — поправил его Новицкий. — И это самое противное…
— Так что там с Отрадовым? — спросил Головин, не желая отвлекаться на всякие глупости, типа заговоров всякой шушеры.
— В тот день, когда я убил Элеонору, я ездил в аэропорт провожать приятеля. В смысле сначала в аэропорт, в потом к старухе… Но до этого… — Он начал сбиваться, волнуясь все больше и больше. — До этого я несколько раз пытался до нее добраться, чтобы убить… Сначала я планировал толкнуть ее под машину, потом отравить или вколоть ей в вену какую-нибудь гадость, но для этого мне необходимо было, как минимум, подойти к ней на расстояние метра, а она была недоступна — эта старая хищница почувствовала опасность и забилась в свою нору… Она совсем не выходила из дома, и незнакомым людям дверь не открывала. А вскрыть эту дверь было невозможно! Там стояли такие замки, что опытнейший домушник бы не справился…
— А Отрадов тут причем? — потерял всякое терпение Стас.
— Я увидел его в аэропорту. Он прилетел из Калининграда…
— Рейс Калининград — Москва, прибытие в 11-40, — бесцветным голосом проговорил Сергей.
— Я как увидел его, меня будто током ударило! — возбужденно воскликнул Алекс. — Я сразу понял, что он прилетел, чтобы отнять у меня Лену!
— Скажите уж сокровища, — процедил Головин. — До жены вам не было дела…
Бергман вспыхнул, но не стал отрицать очевидного, а майор жестом предложил ему продолжить. Алекс кивнул и заговорил вновь:
— Я проследил за Отрадовым. Довел его до стоянки такси. И сумел подслушать его разговор с Элеонорой. Из него я понял, что Отрадов собирается нанести старухе визит ближе к вечеру, а сначала заехать в свой особняк, чтобы принять душ и побриться… — Глаза Алекса хищно сверкнули. — Я понял, что это мой шанс — фамилия Отрадова может послужить волшебным «сим-симом», открывающим дверь в Элеонорину квартиру. Я не ошибся… Когда я сказал старухе, что прибыл к ней по поручению Сергея, с которым по дороге из аэропорта произошло несчастье, она сразу впустила меня… Видите бы вы, как она всполошилась! Бегала по прихожей, заламывала руки и беспрестанно спрашивала, не сильно ли он пострадал… Я и не предполагал, что человек без сердца может так переживать…
— У нее было сердце, — хрипло сказал Эдуард Петрович. — Именно в него ты вонзил мой нож.
Бергман замолчал, пугливо глянув на гневное лицо Вульфа.
— Денис знал, что его бабку убил именно ты? — спросил Новицкий после небольшой паузы.
— Ну что вы! — горячо воскликнул Алекс. — Дусик бы этого не позволил! Ни смотря ни на что он ее любил!
— А ты его? — хмуро спросил Вульф.
— Я его обожаю…
— Так что ж ты, падла, не признался в убийстве, когда Дусика арестовали? Что ж ты хвост поджал, когда он тебе из ментуры звонил? Ему только один звонок позволили седлать, и он не адвокату стал трезвонить, а тебе! Он думал, ты ему поможешь… — Вульф аж покраснел от возмущения. — И ты мог ему помочь, но не захотел! Ты даже обрадовался такому повороту событий!