Затем они обсудили события последних двух дней и решили, что банки Эли возьмет на себя. Много времени занял обмен информацией о похоронах. Выслушали рапорт Раффи о слежке за юношей. Балилти, получивший данные из Министерства иностранных дел («У меня везде связи», — бросил он в ответ на вопрос Раффи), сообщил им, что Элиша Навех — единственный сын Мордехая Навеха, в девять лет он лишился матери, а сейчас ему девятнадцать.
— Официально Навех-старший числится при Министерстве иностранных дел, но вообще он из аппарата премьер-министра, сейчас — атташе посольства в Лондоне. Первый секретарь, если это что-нибудь вам говорит, — произнес Балилти таким тоном, что исчезло всякое желание задавать дополнительные вопросы, затем глянул в свои заметки и продолжил: — Его сын провел в лондонском посольстве пять лет, в Израиль вернулся, когда ему исполнилось шестнадцать. К жизни в Лондоне он приспособиться не смог, к еврейской школе, которую там посещал, — тоже, и отец в конце концов сдался на его мольбы. Вернувшись домой, мальчик два года жил у бабушки — та умерла пару месяцев назад. Получил отсрочку от службы в армии на год, по причине психологической непригодности. Со времени смерти бабушки живет в квартире, зарегистрированной на имя отца. Учится в университете, — Балилти скорчил гримасу, — занимается Дальним Востоком и театром. Богемный тип.
Да, он лечился, но не у Нейдорф, а в психиатрической клинике. В его призывном деле есть заключение психиатра, но военному психиатру он не сообщал, что проходил лечение.
— Я обнаружил его имя в списке пациентов психиатрических клиник, расположенных в северных предместьях, но мне не удалось выяснить, кто его психотерапевт. Пока не удалось, — с нажимом произнес он.
— Военный психиатр решил, что он может представлять угрозу для окружающих? — поинтересовалась Цилла.
— Поймите, — заявил Балилти, — я же не читал материалы собственными глазами. Мои источники цитировали термины «неуравновешенная личность» и «суицидальные наклонности». Одна фраза была повторена трижды: «синдром мидовских детей». Было еще много всего, но про опасность для окружающих ничего не говорилось.
— И что он делал? — спросил Эли у Раффи.
— Элиша последовал за Диной Сильвер до ее дома, просидел на камне под дверью до полуночи, а затем отправился домой. Кто-то живет в квартире вместе с ним. Балилти сейчас проверяет имя на почтовом ящике, но пока еще ничего не выяснил.
— Не волнуйтесь, выяснит, — сказала Цилла. — Поразительно, как он умудряется добывать информацию с такой скоростью. Не хотела бы попасться тебе в лапы, Балилти. Скажи, ты случайно не знаешь, что этот парнишка ест на завтрак?
Балилти сверкнул глазами и хотел что-то ответить, но, взглянув на Шорера, промолчал.
— Хорошо, — сказал Михаэль, все еще держа в руке чашку. — В девять у меня встреча с этой Сильвер. Посмотрим, что она скажет.
— У тебя не много времени, — сказала Цилла.
Перед началом совещания она положила перед ним список всех известных пациентов и подопечных, примерный распорядок дня Нейдорф (она поговорила с ее служанкой), список сотрудников Института, список гостей Линдера, фотокопию расписки, которую Михаэль забрал из бухгалтерской конторы, и фоторобот мужчины, взявшего папку с бумагами Нейдорф. Все документы были вложены в пластиковые файлы, и каждый участник совещания получил экземпляр. Цилла доложила, что у Линдера алиби, что меню обеда составляла его жена, что сиделка, присматривавшая за детьми гостей, подтвердила время их возвращения домой и что соседа сверху ранним утром в субботу разбудил шум. Рассказывая, она все время переходила с места на место и казалась какой-то чересчур веселой.
— Все это есть в файле, кто желает, может прослушать магнитофонные записи, — сказала она, заняв наконец свое место за столом, и запустила тонкие пальцы в коротко стриженные волосы.
— Линдер чист, — подтвердил Шорер, доломав последнюю спичку и бросая обломки в пепельницу.
— Вы поможете с судебным ордером для банков? — шепотом попросил его Михаэль.
— Да, но я хочу, чтобы Бахар поехал со мной, так что пусть он отправляется прямо в банк, пока кто-нибудь другой опять не добрался раньше нас. Шучу, — добавил Шорер, заметив тревожный взгляд Михаэля.
Наконец наступила очередь Мэнни докладывать о допросе Розенфельда и полковника Иоава Алона, эдомского военного губернатора.
— Правда, он великолепен? — спросила Цилла. Мэнни проигнорировал вопрос и продолжил доклад. Но Цилла прервала его вновь с неприятно поразившей Михаэля настойчивостью: — Говорят, это восходящая звезда, его назначат следующим начальником штаба. А выглядит молодо, ему и тридцати пяти не дашь.