Нет, стоп – вру! В «Новом летописце» есть странное упоминание про попытку побега:
«…Те же окаянные Никитка и Данилко побежали, и пробежали двенадцать верст; кровь же праведного вопияла к Богу и не пустила их; они же, окаянные, возвратились назад. Горожане же и их побили камнями, и всех их, окаянных, побили двенадцать человек и бросили в яму псам на съедение…». Но это вообще что-то из области юмористической фантастики. Сначала побежали, потом вернулись. Зачем? Чтоб убили? Ну, их и убили!
А пока – продолжим.
Мстители за царевича, деловито и чётко умножили на ноль всех, на кого указывали Нагие. Им было достоверно известно, где и кто из предполагаемых убийц находился. Не ушёл ни один, хотя, судя по показаниям, били их не скопом. Неужели не нашлось доброхота, предупредить?
Когда список имён, указанный Нагими, закончился, толпа не успокоилась. К церкви, где была мать Дмитрия, притащили на расправу жену и дочку Битяговского. Правда женщин удалось отбить и спрятать в церкви. А потом толпа рванулась грабить имущество «убийц». По ходу пришибли нескольких дворовых и… разошлись по своим делам. А через пару дней так и вовсе приволокли наворованное обратно. Какой-то странный бунт, не правда ли? А где: «Закрывайте етажи – нынче будут грабежи!»?
Через четыре дня в Углич прибыла для разбора полётов комиссия в составе митрополита Геласия, главы Поместного приказа думного дьяка Елизария Вылузгина, окольничего Андрея Петровича Луп-Клешнина и боярина Василия Шуйского.
Но первыми в город, во вторник 18 мая, въехали конные стрельцы полка Темира Засецкого. После получения известия о смерти царевича Дмитрия, он был незамедлительно послан в Углич для наведения порядка и сбережения улик для следственной комиссии.
Накануне Михаил Нагой отдал распоряжение, казалось бы – дебильней некуда:
«…учал говорити, чтоб ножи собрати, да положити на тех побитых людей, и учал приказывати Русину Ракову, а велел собрати ножи, да положити на тех побитых людей, и палицу железную велел взяти у Михайла, у Битяговского, в клети, да велел на тех же людей по ложити…». Вдобавок Нагой приказал вымазать собранное оружие куриной кровью.
И вот, казалось бы, зачем это было сделано, читатель? Обмануть таким образом кого-то, что, мол, вот они – орудия преступления, которыми Битяговский со товарищи – вона их трупы в канаве под городской стеной валяются - и пришибли царевича, можно было бы только клинического идиота. Из тех, что вместо рта ложкой в ухо тычут. Ведь всем известно, что Димке горло перерезали. Булавой что ли? На что рассчитывал Михаил Нагой? Кто на такое купится?
На следующий день началось следствие, которое оформилось затем в «Угличский столбец» или «Углетцкое дело», частично сохранившееся до наших времён. Велось следствие с размахом, но абсолютно бестолково. Расследователи из Москвы будто соревновались друг с другом, выясняя второстепенные мелочи и упуская из виду важнейшие детали.
Ни один член следственной комиссии не удосужился включить в «дело» описание осмотра погибшего мальчика, характер раны (колотая? резанная?), каким орудием была нанесена? Кстати, оно тоже в собранных материалах не идентифицировано. Нож и нож. А какой? Кто дал его Дмитрию? Может, специально? Злоумышлял? А на дыбу его, там всё расскажет!
Далее: кто констатировал смерть? По каким признакам? Ведь мальчик был эпилептик. И то, что приняли за предсмертные конвульсии, могли быть судорогами во время припадка. Почему царевичу не оказали помощь?
Кто первый озвучил имена предполагаемых виновников смерти царевича? С какого бодуна? Где показания Марии Нагой? Это до 15 мая она была потенциальной матерью будущего царя, которой отвечать на вопросы всяческого отребья невместно. Ныне она никто и зовут её Никак. Молчит? А ну – в пытошную её!
« Не желаешь ли, Машка, чтоб мы тебе ноздри вырвали? Говори, стервь, кто надоумил на Битяговского и прочих напраслину возвести?»…
В деле из подтверждённых активных участников беспорядков только двое установленных доподлинно: конюх Михайло Григорьев с сыном (сын сознался и отца сдал). Ещё несколько человек вскользь упоминаются: Тихон Быков, Степан Полуехтов, Тит сапожник… Но не массово, а в единичных свидетельствах. Это что – всё? Вот, значит кто, согласно показаниям Цареконстантиновского попа Богдана, были те «…посадские люди многие, (что) на (царевичевом) дворе ме(тались) с рогатинами, и с топорами, и с саблями…»!