Сапожники да конюхи?
Они хоть с какой стороны за саблю держаться знали?
Где, наконец, большущая стопка доносов друг на дружку и переводов стрелок жителей Углича?
Где: у соседа Фёдора свинья толще, дай-ка я его в убийцы Битяговского запишу!
Или: эта потаскуха Любка моему супругу глазки строит, скажу-ка я, что она Третьякову патроны подносила, когда он из пищали отстреливался!
А-то и: Семён в прошлом годе меня перед девками опозорил, сказал, что в мыльне подсмотрел, будто у меня хер, маленький, как прыщ. Дай-ка я брякну, что это он кричал «Бей их!», когда дверь в Брусяной сарай рубили. Пусть докажет, что не было, хреномер недоделанный!
Это ж такой случай свести старые счёты!
Но ничего этого в материалах дела нет.
Даже время, в которое всё произошло, было установлено ну очень приблизительно. Одни говорят – около полудня, другие: между пятым и шестым часом. Нихрена себе разбежечка!
А вот чего в запротоколированных показаниях полно, так это мантры, которую все свидетели с небольшими вариациями повторяют, как оглашенные:
« …тешился деи царевич на дворе с жильцы в тычку ножом, да пришла на него болезнь падучая, да в той болезни покололся ножом сам…»
Например:
«А истопники Юшка Григорьев, да Баженко Яковлев, да Михалка Воробьев, да Офонка Овсяников, да Костя Ватутин в распросе сказали: мы деи был[и] в передних сенях, а в те поры понесли кушанье вверх, а царевич Дмитрей в те поры тешился на заднем дворе, играл с жильцы ножом, и пр[и]шла де на него старая болезнь, падучий недуг, и его в те поры ударило о землю, и он на тот нож набрушился сам».
Или вот ещё:
«А сытные сторожи Тренка Игнатьев, да Иванко Окулов, да Ивашко Оникеев, да уксусник Ульянко Якимов, да свечник Гриша Иванов в распросе сказали: что царевич Дмитрей майя в 15 день, в субботу, на заднем дворе тешился, играл ножом с жильцы, и в те поры пришла на него старая_падучей недуг, и тут его кинуло о землю, и било его долго, и он себя поколол
ножом сам».
Даже Григорий Нагой и тот сообщает:
«И Григорей Федоров, сын Нагово, в распросе сказал: что деялось тем обычьем майя в 15 день, в субботу, поехали они, Михайло, брат его, да он, Григорей, к себе на подворье обедать; и только они пришли на подворье, ажно зазвонили в колокола, и они чаяли, что загорелося и прибежали на двор, ажно царевич Дмитрей лежит, набрушился сам ножом в падучей болезни, что и преж того на него болезнь была; а как они пришли, а царевич еще жив был и при них преставился.…».
Часть третья. Выводы.
Первое и главное.
Годунов не мог быть заказчиком. Ну, никак! Ему живой царевич был нужен. По крайней мере, пока жив был царь Фёдор Иоанович.
И не надо повторять бредни про виды самого Бориса на престол. Если бы в те времена у него были такие мысли, он не стал бы, рискуя всем выписывать врачей из Англии. Не стал бы, когда царь Фёдор занемог, забрасывать удочку в Вену на счёт брака сестры с каким-нибудь Габсбургским царевичем. Напротив, подговорил бы сестру или сам бы подсыпал Федьке-дурачку в питие чудо-порошок, и вся недолга.
Повторюсь: Годунову нужен был царевич живым. Уж больно веским он был аргументом всяким злопыхателям против его сестры-царицы.
Второе и тоже, не менее главное.
Вероятность того, что царевич Дмитрий во время приступа эпилепсии сам себя поразил ножом в горло, столь ничтожна, что рассматривать её – смешить специалистов в этой области.
Вот мнение профессора Рэма Андреевича Харитонова, являющегося одним из самых крупных в стране специалистов по детской эпилепсии:
- царевич не мог сам зарезать себя ножом ни во время припадка grand mal (припадок большой судорожный), ни во время психомоторного припадка;
- во время большого судорожного припадка больной всегда (подчёркнуто автором) выпускает из рук предметы, находящиеся в руках;
- вероятность того, что Дмитрий во время припадка мог «напружиться» на нож настолько мала, что не может приниматься во внимание. Таких случаев в мировой литературе со времени его убийства не было.
Свои ответы на поставленные вопросы Р.А. Харитонов дополнил следующими замечаниями: «Если больной царевич во время припадка мог “напружиться” на нож, то это единственный случай за всю писаную историю эпилепсии. Мне неизвестны случаи порезов ножом во время приступов. Известны случаи попадания под поезд, ожогов в костре и о горячие предметы, ошпаривания кипятком и горячим маслом. Я думаю, что ножей в домах за это время не стало меньше».
И так, что мы имеем?
Годунову Димка был нужен живым.
Зарезаться он не мог.
Что же тогда, чёрт побери, произошло весенним вечером 15 мая 1591 года в Угличе?