- Отличная идея! - похвалил Англичанин. - А Мэвис пусть выбирает: вопить ей на все горло или слушать хорошую музыку в нашем обществе.
Он вышел. Я была обречена.
Ведьма склонилась надо мной и ласково провела пальцем по щеке:
- Моя девочка... Ты все слышала. Подпишешь признание, и я отойду от тебя и больше не трону.
- Зря теряете время, я ничего не буду подписывать, - ответила я.
- Ну, не злись... Я же должна предупредить тебя...
Она плотоядно облизнула губы. Потом натренированным движением задрала мою пижамную куртку к шее и спустила мои штанишки до щиколоток.
- Красивая девочка, - зашептала Абигайль, пот струился по ее лицу. Какое тело...
Она искренне любовалась мной. Потом начала разминать свои костлявые пальцы - как будто собиралась играть на музыкальном инструменте.
Моего слуха коснулась легкая музыка. Еще я услышала, как Абигайль произнесла:
- Теперь можешь вопить, сколько влезет. Это будет чудный концерт: твой крик в ритме вальса.
Она погладила мое тело, потом вцепилась в него пальцами-крючьями и принялась рвать, щипать, колоть и бить. Ее пальцы выискивали в моем теле самые болезненные места и устремлялись в них с такой энергией, словно внутри Абигайль работала электростанция. Самое страшное происходило, когда старуха рвала мою грудь. Мой рот зашелся в крике, но это только прибавило ведьме сил. Я уже не понимала, кто это кричит.
- Какая музыка! - говорила она с остервенением. - Кричи, милая, кричи! Я буду слушать тебя. Ну!
Я уже не могла кричать и выбилась из сил. Абигайль продолжала мучить мое тело, которое изнемогло и уже не сопротивлялось...
- Ну что, девочка, ты уже на пределе? - взошло надо мной мокрое, усталое и довольное лицо старухи. - Ты готова подписать признание? Если не можешь говорить, опусти веки - я тебя пойму.
Она немного подождала. Я смотрела невидящими глазами в потолок.
И тогда меня накрыла новая волна боли.
Глава 10
Я медленно выбиралась из тьмы на свет. Наконец, очнулась. Я чувствовала каждый нерв своего тела. Мне казалось: болели даже волосы на голове. Я понимала, что в таком состоянии могу подписать все, что мне подсунет Англичанин.
С трудом разжав веки, я открыла глаза.
Долорес сидела рядом и смотрела на меня с жалостью.
- Тс-с, - она приложила палец к губам и тихо сказала:
- Они ждут, чтобы вы очнулись, и тогда Абигайль продолжит свои опыты...
- Почему вы здесь? - прошептала я.
- Майк заставил меня дежурить возле вас. Я должна подать знак, когда вы очнетесь.
Долорес протянула руку, чтобы потрогать меня, но не осмелилась этого сделать и в ужасе отпрянула:
- Что она сделала с вами... О!..
- Профессионалка... Если когда-нибудь я доберусь до Абигайль, то вырву ее сердце, - я говорила сквозь силу.
- К сожалению, я не могу принести вам воды. Если Майк поймет, что вы пришли в себя, он опять спустит Абигайль с поводка.
- Развяжите мне руки, Долорес.
- Я не могу... Бедная Мэвис, я не могу даже это, - от отчаяния Долорес едва не заплакала. - Абигайль может убить и меня. Похоже, она свихнулась окончательно...
- Долорес, я больше не выдержу пыток. Как только появится старуха, я подпишу любую бумагу. Получив ее, Майк убьет и меня, и Эдди. Нас нельзя оставлять в живых, потому что мы можем рассказать полиции, каким образом Абигайль вырвала из меня признание. Майк навсегда заткнет нам рот. Долорес, вы понимаете, во что влезли? Вы - соучастник преступления!
Долорес беззвучно зарыдала. Сквозь слезы она шептала:
- Что же делать? Что делать?..
- Признайтесь, вы ведь выдумали всю эту историю, связанную с тысячей долларов? Никто вам не звонил.
Она кивнула.
- Майк сказал... Он заставил меня сказать...
- А на самом деле?
- Мэвис... Это грязная история... Я не хочу, чтобы она всплыла на суде...
- Расскажите.
- Хорошо, слушайте... Мы с Абигайль работаем вместе уже три года. Обычно мы изображали семейную пару - мать и дочь. Такие приличные дамы, отдыхающие на курорте. Мы выбирали какого-нибудь провинциала при деньгах, женатого, но приехавшего на курорт без семьи. Я легко смогла вскружить голову любому мужчине... Когда клиент "созревал", я как бы мимоходом сообщала ему, что мама уезжает на целый день. Он приходил ко мне в номер... - Долорес стало стыдно: она покраснела. - Абигайль знала, когда нужно ворваться в комнату. Я при этом кричала, что меня насилуют - якобы спасала репутацию порядочной девушки. Абигайль изображала мамашу-ханжу, матрону из высшего общества. Она разыгрывала целый спектакль. Метала громы и молнии: мол, ее дочь соблазнил мерзавец, она немедленно вызывает полицию, сообщает газетчикам... И так далее... Мужчина трясся, как лист на ветру. Он предлагал Абигайль отступного. Абигайль кричала, как дорога честь ее дочери. Клиент удваивал сумму... Абигайль с трудом соглашалась. Эти идиоты еще и руки ей целовали за то, что обошлось без огласки. Мы зарабатывали хорошие деньги: иногда удавалось вытрясти до десяти тысяч баксов за раз...
- Ваш бизнес меня мало волнует, - слабым голосом сказала я. - Как вы вышли на Майка и на Ромейна?
Долорес вздохнула.
- Ромейна мы встретили месяца три назад. Оказывается, Абигайль знавала его раньше. У нее не было иллюзий насчет антиквариата: Абигайль прекрасно разбиралась, каким "бизнесом" занимается Ромейн. Ромейн в разговоре пожаловался ей, что нет надежных каналов информации: сообщать о времени и месте доставки товара. Абигайль, у которой всегда было полно сумасбродных идей, подсказала Ромейну идею с телевидением. Рей сам выбрал шоу Сэма Варни, сказал, что на передаче собираются разные придурки и можно довольно легко попасть в этот круг. Во время передачи Абигайль должна была произнести несколько слов, понятных только посвященному. За это она получала от Ромейна приличные комиссионные: триста долларов за одну передачу.
Латиноамериканка облизала пересохшие губы и продолжила:
- Абигайль сама нашла себе "маску", научилась говорить замогильным голосом, подобрала соответствующую одежду...