— И что же вы хотите узнать от меня первым? О, я ведь знаю, кто вы, мистер Стайлс! Высокооплачиваемый журналист. — Она снова отвернулась. — Простите, вы ведь делаете свою работу. Ричард был сторонником движения ненасильственного протеста. Джонни Спрэг и его компания из организации «Власть — черным» ненавидели его. Он умел убеждать, умел подобрать нужные слова. Сегодня он пошел на митинг, потому что знал: обстановка могла стать взрывоопасной. О, я знаю вас и вашу компанию, мистер Стайлс. Вы в вашем журнале публиковали материалы о Ричарде: об одном из «немногих здравомыслящих людей» в движении чернокожих, как вы его называли. Боже мой, мистер Стайлс, вы когда-нибудь слышали, чтобы кто-то, кроме чернокожего, боролся за ненасилие? — Она покачала головой. — Ричард! Бедный Ричард!
— Его убили четверо белых, миссис Симс, а не Спрэг и его компания.
Она медленно повернулась, глядя на Питера широко раскрытыми глазами:
— Это я убила его, — прошептала она.
— Дорогая миссис Симс…
— Я убила его! — В ее голосе прозвучали истерические нотки. — Я не должна была выходить за него замуж. С этого и начались все неприятности. Его друзья ненавидели Ричарда из-за меня, а мои друзья не могли терпеть его. Я должна была повернуться и убежать, когда он попросил меня выйти за него замуж, но, Боже мой, я так его любила!
Раздался резкий звонок в дверь.
— Постарайтесь взять себя в руки, — сказал Питер.
— Миссис Симс!
Звонок повторился.
Девушка сделала беспомощный жест, а Питер пошел открывать дверь. На пороге стояли два человека, один из которых с удивлением взглянул на Стайлса. Это был коренастый седой человек с мягким взглядом серых глаз. Обгоревшая черная вересковая трубка свисала из угла его рта. Питер узнал Джерома Маршалла, прокурора округа Манхэттен. А ведь он никогда не появлялся лично на месте расследования убийств; не бывало его и на предварительном следствии.
— Здравствуй, Питер, — сказал Джером. Они были старыми знакомыми. — Рад видеть тебя здесь. — Мягкий взгляд серых глаз переместился с Питера на девушку, которая встала при появлении прокурора и держалась за спинку кресла, чтобы не упасть. — Миссис Симс, я — Джером Маршалл, окружной прокурор, а это лейтенант Пайк из группы по расследованию убийств.
Пайк — большой и сильный мужчина с венчиком рыжих волос, окаймлявших лысину, — повернулся и закрыл дверь. Лейтенант выглядел растерянным.
— Питер уже сообщил вам обо всем? — спросил Маршалл.
Девушка кивнула.
— Мне очень жаль, действительно искренне жаль.
— Это его не вернет. — Она покачала головой. — Он ругал меня, когда я употребляла подобные выражения, но вы… вы не могли бы придумать что-нибудь пооригинальней для такого случая?
— Я понимаю, — сказал Маршалл. Сдвинув брови, он неодобрительно посмотрел на свою трубку, словно удивился, обнаружив, что в ней нет табака. Прокурор залез в карман своих серых твидовых брюк и достал оттуда желтый клеенчатый кисет. — Вы конечно же не знаете, что я никогда не присутствую на ранних стадиях расследования. Вот Питер это знает, поэтому и удивился, увидев меня.
— Вы здесь потому, что боитесь, что убийство моего мужа повлечет за собой всплеск насилия, — сказала девушка.
Джером Маршалл занимал пост окружного прокурора уже много лет, и его поддерживали обе политические партии. Его прямота и честность как должностного лица стали притчей во языцех. Он отлично умел разбираться в людях — честных и нечестных — и почти всегда оказывался прав. Маршалл был непреклонен, охраняя закон и защищая людей силой закона. Наделенный интуицией, он с симпатией и состраданием относился к людям, понимая, что невыносимый гнет обстоятельств зачастую толкает человека на крайние поступки.
— Бывают обстоятельства, миссис Симс, — сказал Маршалл, — когда наша работа становится особенно неприятной. Мы вынуждены приходить к людям в такие трагические моменты их жизни. Нам приходится игнорировать их желание побыть в одиночестве, собраться с духом, чтобы предстать неуязвимыми перед обществом и прессой. — Он взглянул на Питера. — Есть у вас кто-нибудь, кто мог бы вам помочь, миссис Симс? Семья? Адвокат? Друзья вашего мужа?
— Эти друзья испытали бы чувство огромного облегчения, если бы я вообще исчезла с лица земли. — Она зло засмеялась под влиянием сильного эмоционального напряжения. — В семье я была белой вороной и белым пятном на репутации Ричарда. Я думаю… Думаю, его убили за то, что он верил в свою правоту, в то, что говорил. Он жил по своим убеждениям. Не существует, считал он, белых и черных, есть только хорошие или плохие люди.
— А ваша собственная семья?
— У меня есть сестра, которая разговаривает со мной, для остальных я все равно что умерла.
— Вы не хотите позвонить сестре?
Девушка на какое-то мгновение заколебалась, но потом покачала головой:
— Пусть Кэрол узнает об этом из газет. Тогда она сможет принять свое собственное решение: захочет она быть со мной или нет. Если она услышит мой крик о помощи, у нее не останется выбора.
Маршалл поднес зажигалку к трубке и выпустил облачко дыма.
— Предположим, что она не прочтет об этом в газетах, — сказал он.
— Тогда тысяча доброжелателей позвонят ей и скажут: «А вы не читали новость о муже Мэриан?»
— Предположим, — сказал Маршалл удивительно спокойным тоном, разглядывая дым, расплывавшийся от трубки по всей комнате. — Предположим, что ее друзья тоже ни о чем не узнают из газет, что тогда?
— Погоди минуточку, Джером, — сказал Питер.
Маршалл глубоко вздохнул. Его голос неожиданно сник.
— Мне нужно сорок восемь часов, Питер, — сказал он. — Я здесь потому, что хочу попросить тебя и миссис Симс пока никому не говорить о случившемся.
— Ты хочешь скрыть эту историю? — спросил Питер, не веря своим ушам.
— На сорок восемь часов.
— Это невозможно, — сказал Питер. — Есть еще Тим Фэллон.
— Один из моих помощников сейчас находится у Фэллонов, — сказал Маршалл, — и убеждает их в том, что мальчик окажется в большой беде, если они не будут держать язык за зубами.
— Есть еще четверо, которые убили его.
— Ты думаешь, что они станут жаловаться? — спросил Маршалл. — Но если они это сделают, мы их схватим.