-- Садись, Пастухов. Еще раз спрашиваю: где пистолет, которым ты угрожал господину Антонюку?
-- Я не угрожал господину Антонюку пистолетом. Подтвердите, Лев Анатольевич.
-- Вот как? -- искренне удивился он. -- А что же вы делали?
-- Вы спросили, из чего я мог бы вас застрелить. Я показал. Разве не так?
-- Не валяй дурака, Пастухов, -- посоветовал майор. -- Мы здесь и не таких видели.
-- Послушайте, господин майор. Я понимаю, ребята были в запарке, горячее дело и все такое. Но, может, кто-нибудь все-таки обыщет меня как следует?
Для убедительности я встал и расставил в стороны руки.
-- Обыщи, -- кивнул майор капитану. Тот ощупал меня со всех боков.
-- Чисто. Чего искать-то?
-- В джинсах. В правом заднем кармане, -- подсказал я.
Капитан послушно склонился к моей заднице. Из-под его кителя выглянула кобура с ручкой табельного ПМ.
Я балдею от этих ребят. Бери "макарку" и клади всех на пол. Или мочи. И никакого кун-фу не надо. А ведь предупреждал их лейтенант в "ночке"! Все-таки к оперативникам, которые работают на земле в гуще народных масс, стоит прислушиваться. Очень мне хотелось об этом сказать, ноя промолчал. Могут неправильно
понять. Да и не мое это дело воспитывать командный милицейский состав.
Капитан извлек из тесного кармана моих джинсов книжицу с тиснением "КПРФ" на обложке и раскрыл ее. После чего впал в некоторую задумчивость.
-- Что там такое? -- нетерпеливо спросил майор. Капитан положил перед ним удостоверение.
Майор внимательно ознакомился с содержанием и тоже впал в задумчивость.
-- Ничего не понимаю! -- признался наконец он и показал книжицу Антонюку. -- Здесь сказано, что он начальник вашей охраны. Вы что-нибудь понимаете? Это ваша подпись?
-- Моя, -- подтвердил Антонюк. -- Да, моя. Пастухов. Вот почему эта фамилия у меня на слуху! Ну, конечно же! Так-так. Значит, вы и есть начальник моей охраны? А мне рекомендовали вас как серьезного и ответственного профессионала. Да, вы профессионал, это я понял. Но в том ли
вы профессионал, в чем надо? Что означал весь этот спектакль?
-- Если это был спектакль, -- вставил майор тоном, не предвещающим мне ничего хорошего. Я лишь пожал плечами.
-- Мне передали, чтобы я к вам зашел. Я и зашел.
-- Таким образом?! -- взвился Антонюк. -- Да вы что, издеваетесь надо мной?!
-- Над нами! -- снова вмешался майор.
-- Успокойтесь, Лев Анатольевич. Я отвечаю за вашу безопасность. И намерен ее обеспечить. Я должен был проверить систему вашей охраны. Что она ничего не стоит, я убедился. И хотел, чтобы убедились вы.
Антонюк едва не подпрыгнул.
-- А просто сказать? Да! Просто! Языком! Как люди общаются тысячи лет! И будут общаться всегда! Потому что другого средства общения не придумали! И никогда не придумают! Его нет! Просто нет! Понимаете? Нет!
Я понимал другое -- что из него со свистом выходит пар. Но все-таки решил, что нужно его поправить:
-- Почему нет? Есть.
Антонюк уставился на меня, как прапор на вдруг заговорившего салабона.
-- Да? Есть? Сделайте одолжение, просветите.
-- Музыка, например. Ведь что такое музыка? Это внеречевое средство общения.
-- Это вы сами придумали?
-- Да ну! Жена рассказала. Она музыковед, кончила "Гнесинку". Есть и другие внеязыковые средства общения. Живопись. Балет.
-- Балет? Понимаю. И вы мне станцевали про то, какая у меня система охраны. А воспользоваться традиционным средством общения, обыкновенным русским языком, не могли. Слишком просто, да?
-- Мог. Но мне было нужно, чтобы вы не узнали это, а прочувствовали. На собственной шкуре, извините за резкость. Надеюсь, мне это удалось.
-- Да, черт возьми, удалось. Ничего не могу сказать, удалось. А если, быть совершенно откровенным, вы напугали меня до смерти!
Я удовлетворенно кивнул:
-- Это и было моей задачей.
Капитан смотрел на меня, как на иллюзиониста Копперфильда.
-- Ну, москвич! -- пробормотал он.
Но майор был настроен совсем не миролюбиво.
-- У вас есть претензии к задержанному Пастухову? -- обратился он к Антонюку.
-- Как ни парадоксально, но...
-- Если можно -- простым русским языком, -- попросил майор. - Без музыки и балета. И без живописи. Да или нет?
-- Нет, -- сказал Антонюк.
-- А у меня есть! -- взревел майор. Теперь и из него начал выходить пар. -- Весь город поставить на уши, это как? Это двести шестая, часть вторая! Злостное хулиганство! От одного до пяти лет! Понял?
-- Так точно, господин майор.
-- Гражданин майор!
-- Слушаюсь, гражданин майор!
-- Ладно, не будем усугублять. Но пятнадцать суток ты, парень, получишь! Умник, тра-та-так-перетак, тра-та... И считай, что дешево отделался! -- примерно через полминуты закончил он. -- Есть вопросы?
-- Есть. Ваша опергруппа прибыла на место через двадцать четыре минуты после вызова. А оцепление вообще минут через сорок. А это как?
-- Вам, москвичам, хорошо рассуждать! -- возмутился капитан. -- Вам Лужков новые "форды" покупает! А мы на чем ездим -- видел? Скоро на рейсовые автобусы пересядем!
-- Сколько у вас абонентов в системе охраны ВИП? -- поинтересовался я. -- Человек сто?
-- Больше, -- уточнил капитан.
-- Вот и пусть скинутся на пару полицейских "фордов" и микроавтобус. Для себя же.
-- Они скинутся! -- проговорил майор.
-- Прекрасная мысль, -- вмешался Антонюк. -- И своевременная. Мой фонд поддержит. Проведем работу. Помогая милиции, помогаешь себе. Очень хороший лозунг. Короткий и понятный. Считайте, майор, что у вас есть эти машины.
-- А у вас -- голоса благодарной милиции, -- подсказал я.
-- Мы не покупаем голоса избирателей. Мы призываем голосовать за нас своими делами.
-- Ладно, -- снизошел майор. -- Пусть не пятнадцать. Но пять суток ты у меня отсидишь! Оформи, капитан.
-- Вы оставляете меня без охраны, -- возразил Антонюк.
-- У вас целая толпа охранников.
-- Пастухов показал, чего они стоят.
-- А мне какое дело? Это не наши люди. За них я не отвечаю.
-- Значит, вам до этого нет никакого дела? -- переспросил Антонюк. --Вы отдаете себе отчет в том, что сказали?
-- Но вы и меня поймите! Как я объясню губернатору это ЧП? Оно уже в сводке! А если есть хулиганство -- должен быть и хулиган. И к нему должны быть приняты меры!